— У нас есть время. Мы можем продолжить позже.
— Спасибо, — сказала я и прокашлялась, обнаружив, что голос дрожит.
— Я не думал, что ты так неопытна. По тебе… не скажешь.
С моих губ сорвался истерический смешок.
— Ты сейчас про эти вампирские штучки… Или про постель?
— И про то, и про другое. Ты не любишь мужчин?
— Я не люблю вампиров.
Дан замолк и чуть отодвинулся к стене.
— Я постараюсь не причинять неудобств.
Что-то странное было в его голосе. Дьявол, да он весь был странным, но это… Осторожность? Или неуверенность? Я не могла понять. И сама эта фраза… Будто он был незваным гостем в моём доме… Впрочем, именно так и было. В моё тело его никто не звал. И всё же я ощутила слабый укол совести. Ведь именно он пока никаких неудобств не причинял. Я потянулась и, нашарив его руку, опустила обратно себе на плечо, туда, где рубашка немного сползла вниз, когда Дан пил мою кровь. Говорить ничего стала, в надежде, что он поймёт и так. И он понял. Его пальцы слабо шевельнулись, оглаживая мою кожу.
— Тебе уже лучше?
Я покраснела.
У самого основания моей шеи прозвучал короткий смешок, так что я ощутила кожей его дыхание.
— Не знаю. Не уверена, что смогу… держаться верхом.
Ещё один смешок.
— Ты мне нравишься, — сказал Дан.
— Ты уже говорил.
— Нет, я говорил, что ты красивая. А теперь говорю — ты мне нравишься.
И снова кровь прилила к щекам.
— Спасибо, — выдавила я. — Вообще-то, я мало кому нравлюсь.
— Так бывает.
Что-то мягкое коснулось моего плеча, и я вздрогнула.
— Тебе неприятны мои поцелуи? — спросил он — уже без сомнений. Просто… как учёный, который проводил эксперимент.
Так это был поцелуй?
— Ещё не распробовала, — призналась я.
Новое касание губ. Теперь между них проскользнул влажный язык и прополз ниже вдоль плеча. Язык и губы, если подумать, одинаковы у эльфов и вампиров… Впрочем, кого я обманываю… Эти губы не были похожи ни на одни из тех, что я пробовала. Они были сухими и осторожными, бережными и уверенными одновременно. Будто я из картона и могу сломаться в любой момент, а он знает свою силу и сдерживает её. Никто и никогда не касался меня так. Никто и никогда не мог меня сломать, а он, мне кажется, в самом деле мог бы.
— Дан… — прошептала я, и губы тут же исчезли. — Зачем ты это делаешь?
— Мне нравится, — его голос стал каким-то другим, более… живым.