.
При этом Судоплатов пишет, что так как его репутация уже была «подмочена связью с этими людьми», арестованными как враги народа, он попросил Фитина подписать документы, необходимые для возвращения таких людей в строй[106]. По версии автора книги «Фитин» Александра Бондаренко, инициатива по реабилитации всё же принадлежала самому Фитину[107]. В этот заочный спор мы вмешиваться не будем, а сами, когда перейдём к рассказам об участниках операции «Ледоруб», покажем, что всё же именно Фитин предпочёл проигнорировать то «неканоническое», что содержалось в биографиях иных коминтерновцев, кто до этого к разведке отношения не имел, а теперь был мобилизован.
Как мы увидим, первые решения о привлечении к операции «Ледоруб» людей из Коминтерна принимались еще осенью 1941 г. Но к 5 февраля 1942 г. Димитрову поступил уже и такой развёрнутый запрос от НКВД, где, кажется, расписаны все критерии:
ТРЕБУЮТСЯ ТОВАРИЩИ:
1. На роли нелегальных резидентов, умеющих и способных создать самостоятельные группы для получения политической и военной информации, которые могут дать объективный анализ внутреннего политического состояния страны.
2. Способные на выполнение отдельных специальных заданий в стране и в тылу врага.
Специфичность указанной работы к избранным товарищам предъявляет требования:
1. Обладать инициативой и способностям к организационной деятельности. Иметь хотя бы некоторый опыт подпольной работы.
2. Быть способным на активные боевые действия.
3. Знать язык страны… иметь в стране (районе) родственные и другие связи для прикрытия (возможность осесть)…[108]
С началом войны были восстановлены и спецшколы Коминтерна: от Подмосковья до Уфы. Можно и нужно было приступать к работе.