— Поехали к нему! — заявила Настя. —
Есть что-то расхотелось.
— Мне тоже.
Я позвал официанта, быстро
рассчитался, оставил чаевые, позвонил Роману, чтобы тот подъехал к
входу, и мы с Настей покинули зал ресторана. Пока спускался по
лестнице, меня прямо с головой накрыло чувство дежавю. Какой
невезучий для меня ресторан. Не то чтобы я был сильно суеверным, но
сюда я вообще больше не приду.
Настроение было, что называется, ниже плинтуса. Вот вроде бы и
мелочь — ещё я не расстраивался из-за какого-то там репортажа,
после всего, что мне довелось пережить за последние месяцы, а нет,
всё равно расстроился. Точнее, разозлился. И надо сказать, не на
шутку. В какой-то момент, ближе к концу сюжета, у меня даже
возникло желание найти журналистов, отснявших и смонтировавших это,
и сломать им ноги. Разумеется, делать я этого не стал бы. Но
желание возникло.
Вчера, когда мы приехали к Владу, я аж два раза пересмотрел этот
сюжет — благо он был относительно короткий, около десяти минут. И
надо признать, сделали гады красиво — по всем правилам и канонам
грязной журналистики, использовали все трюки и приёмы: где можно,
преувеличили; где надо, приврали; всё, что можно, исказили; всех,
кого нужно, представили в самом невыгодном свете.
Разумеется, прошлись и по губернатору — без критики Коростылёва,
похоже, на этом канале уже не обходился ни один выпуск новостей. Но
главной темой сюжета был завод. Причём не открытие его, а
приватизация. Мужик, который брал у нас с отцом интервью, заявил,
что провёл специальное журналистское расследование, чтобы выяснить,
как так получилось, что один из ведущих оборонных заводов страны
перешёл в единоличную собственность простого сотрудника —
заместителя директора по просветительской работе.
По версии телеканала всё было так: Василий Воронов, связавшись с
криминальными авторитетами и заручившись их поддержкой, вошёл в
доверие к директору завода Боброву и уговорил того на аферу с
приватизацией. Почему завод Воронов приватизировал один, а не на
пару с Бобровым, журналисты не сказали — видимо, не придумали
логичного объяснения. Зато смогли объяснить, как Воронов нашёл
контакт с преступным миром — через сына, который входит в
группировку криминального авторитета Петра Шаповалова, известного
также под прозвищем Петя Сибирский.