Мы даже пригласили представителей из
министерства обороны и пообещали оплатить им проезд, но они, к
сожалению, ответили, что не смогут приехать. Как ни старался Марк
Рудольфович хоть кого-нибудь оттуда вытянуть — ничего не вышло.
Зато я смог договориться с
губернатором. Тот сначала наотрез отказался, но потом, когда я
рассказал, сколько на открытии будет прессы, и напомнил
Коростылёву, какая в СМИ идёт кампания по его дискредитации, Андрей
Андреевич решил, что засветиться лишний раз перед журналистами
будет нелишним. А ещё выступить и рассказать, какой он хороший и
как он активно поддерживает производство в родном городе. Главное —
чтобы никто не спросил, как именно он его поддерживает.
Ну и, разумеется, мы предоставили
губернатору право торжественно перерезать красную ленточку. И он
это сделал. После чего передал большие позолоченные ножницы моему
отцу, и тот, как владелец завода, сделал второй разрез. Ну а потом
сразу же заиграла музыка, отца и присоединившегося к нему Румянцева
принялись поздравлять коллеги, а Коростылёва окружили
журналисты.
Я подождал, пока губернатор ответит
на вопросы, после чего вызвался проводить его до машины — Андрей
Андреевич ещё накануне предупредил, что сразу же после разрезания
ленточки должен будет уехать.
— Спасибо, что позвали, Игорь! —
сказал Коростылёв, пока мы с ним шли к машине. — Неплохо
получилось. И прессы, действительно, понаехало достаточно.
— Мы работали над этим, Андрей
Андреевич, — заметил я. — Самым сложным в этом всё было — пробиться
к вам.
Губернатор усмехнулся, достал из
кармана визитную карточку, протянул мне и произнёс:
— Если что-то важное, звони сразу
мне. Но только если действительно важное!
— Понимаю, — ответил я, забирая
визитку из рук губернатора. — По пустякам беспокоить не буду.
Мы перекинулись ещё парой фраз, дошли
до машины, и губернатор, погрузившись в неё, уехал. А я пошёл
слушать речь отца — она была следующим пунктом нашей программы.
Батя не разочаровал, вот что мог, то
мог — говорил красиво, душевно, так, что даже я чуть не прослезился
от нахлынувших эмоций во время слов о том, как важно поддерживать
обороноспособность Родины. Впрочем, по-другому отец просто не мог
сказать, так как говорил от души и искренне верил в то, что
говорит. Ну и, разумеется, он не мог пройти мимо императора.
Михаилу Романову отец посвятил чуть ли не половину своей речи:
похвалился, что завод теперь будет носить имя бывшего императора,
призвал всех не опозорить это имя, а после задвинул большой блок о
важной роли государя императора в жизни Российского
государства.