Через пустующее от него кресло сидела изящная, на первый взгляд, хрупкая, высокая женщина с миловидным, но серьезным лицом. Ее обнаженные по плечи руки были покрыты мерцающими татуировками – рунами, похожими на неоновые узоры. Ее гордо вздернутый подбородок, как и место за столом, показывал наивысший статус во всем преподавательском составе. Звали ее Мелисса Черных. Луна прекрасно знала, кто она такая. Выдающаяся чародейка, с которой шутить не стоит. Ее идея о гендерном обучении на рассмотрении у самого министра. Если ее предложение посчитают весомым, то уже в будущем году школу разделят на классы для мальчиков и девочек. Мелисса Черных невероятно умна и прозорлива.
Если бы Луне разрешили официально учиться в Чародаре, то она непременно постаралась бы попасть на ее лекции. Луна стиснула зубы и отогнала прочь назойливые мысли.
— Он не видит разницы, — глубокий чувственный голос Мелиссы Черных был обращен к мужчине, восседающем в большом резном кресле. — Это четвертый вопрос, на который у претендента нет вразумляющего ответа.
Твердислав Кривцевич – настоящий гигант, могучий, словно скала. На его широченных плечах крепилась мантия из черного блестящего материала, обшитая по вороту соболиным мехом, из-под которой проступала темно-изумрудная туника.
Оба они внимательно смотрели на того, кто сидел перед ними, опустив голову с оттопыренными пылающими ушами. Расспрашивали абитуриента о старинной и совсем не секретной традиции зашифрованного послания. Если письмо подписывали с указанием всех званий и регалий адресата, то отправляющий так выражал дружественный настрой – ничего необычного. А вот если пропускались титул или одно из родословных имен – считай, тебе открыто объявили войну.
Луна знала об этом с детства, но паренька магические традиции, видимо, не очень интересовали.
— Госпожа Черных, я уверен, что опытные преподаватели нашей школы подтянут этого чудного мальчика, — заметил директор, и в его голосе Луна снова уловила нотки нежности на фразе "госпожа Черных".
Парень, которому на вид от силы лет десять, встрепенулся.
У него тут же вылетело из головы, что он не ответил ни на один вопрос приемной комиссии, и, следовательно, не связал это с недовольством на лицах всех преподавателей. Его вмиг охватила безраздельная радость.