Ян кивает, сосредоточенно отматывает пластырь.
Я нервничаю и волнуюсь. Это из-за игры или из-за близости Яна? Я смотрю на его изогнутые черные ресницы. Он перехватывает мой взгляд и снова улыбается:
- Правильно делаю?
- Да, тут вот так. Еще протяни от сустава вниз, пожалуйста.
- Как настрой? Готова?
- Да. Но очень нервничаю, - признаюсь честно.
Парень понимающе кивает:
- Перед своей первой игрой я минут сорок проторчал на коленях перед унитазом.
- Серьезно? - я с облегчением смеюсь. - Меня весь день тошнит, такая реакция на стресс.
И тут, чуть повернув голову, я наталкиваюсь на взгляд Глеба. Сжав челюсти, он смотрит на нас пристально, даже как-то неприязненно. Улыбка тут же слетает с моего лица, а сердце делает непонятный кульбит. А вот это уже интересно. Сбившись дыханием, я пытаюсь понять свою реакцию.
– Что такое? Тебе плохо? – беспокоится Ян.
Кажется, на моем лице написано смятение.
- Да, - выдавливаю я и понимаю, что он все еще держит мою руку, - мы же закончили? Спасибо тебе. Пойду… э-э-э… как ты и говорил.
Бормочу что-то несвязное и пячусь к двери в раздевалку. Ян снова улыбается. Удивительно, как выглядит при этом его лицо. Открытым, светлым, добрым. Он машет мне рукой, мол, беги скорее, говорит:
- Все в порядке, я такой же.
И я скрываюсь в спасительной темноте и пустоте женской раздевалки. Там включаю воду в раковине и упираюсь руками в ее холодные белые края. Сердце колотится. Я умываюсь и мокрыми руками собираю волосы в высокий хвост. Становится немного легче, но пугает меня уже не предстоящая игра, а мои эмоции. Это какой-то бред. Ян Барышев собственной персоной держит меня за руку и заботливо тейпирует мне больной палец. А меня это как будто не волнует! Да еще пару недель назад я бы визжала от восторга. И потом еще месяц рисовала это во всех своих учебниках. А сейчас? Я только думаю, что он удивительно добрый и отзывчивый парень. А сволочь Янковский бросает на меня один взгляд, и мое сердце покупает билет на американские горки. У меня что, стокгольмский синдром?
В дверь душевой, где я заперлась, стучат, и я открываю, не глядя:
- Свет, я сейчас…
Но это не Света. Это Глеб с бутылкой воды и форменной майкой. Сердце тревожно трепещет. Или это не тревога?
Он протягивает мне сначала воду.
- Спасибо, - сразу же открываю бутылку, чтобы чем-то занять руки.