Даже интересно стало, кого ещё сюда может принести. Люцифер с
Михаилом у меня во дворе не схлестнутся, я надеюсь. Тогда уж всем
не поздоровится. Обычно их решение внутрисемейных разборок на земле
пафосно называют концом света. Мир этот, может, и устоит, но от
одной деревеньки вряд ли что-либо останется, кроме общего некролога
на последней странице «Имперского вестника».
Кто бы ни был этот ангел, мне было вообще не до него. У меня в
приёмнике мужик собирался помирать, и я бесился, потому что не
знал, как ему помочь. Потому что если при ишемическом инсульте я
хоть что-то мог бы сделать, то вот сейчас мне оставалось только
беспомощно наблюдать за ним и стараться купировать симптомы. А тут
ещё этот в белом костюме и с клещом в заднице!
Я его послал. Предельно вежливо и корректно. Всё-таки рядом
находилась Настя и ребёнок. Выяснять отношения и мериться силами
непонятно с кем не хотелось. Я не знал всех ангелов на Небесах.
Более того, я половину архангелов не знал, даже если бы они передо
мной в истинном обличье появились. Да и некогда мне было выяснять,
что это за хрен с горы. Посторонних он не тронет, если они не
относятся к его заданию, у них там с этим строго. Люцифера вон с
компанией прямо в Ад сбросили, когда те в позу насчёт людей встали.
Так что за окружающих я не боялся. Не будет этот хлыщ рисковать
падением, иначе не стал бы себе клеща придумывать.
Зайдя в приёмник, я не удержался и захлопнул дверь. Пускай это
пернатое отродье катится ко всем чертям по очереди, а мне нужно
людей лечить.
На этот раз из Твери приехали быстро. Я только давление у
инсультника снизил, судороги купировал и тромболизис завершил у
бригадира, когда машина въехала во двор больницы.
Приехал Глеб Леонидович, тот самый реаниматолог, что здесь,
возле Дмитрия, недолго дежурил и так и не смог уговорить Великого
князя уехать из Аввакумово. Протянув мне руку, он, слегка
усмехаясь, спросил: — Слушай, Давыдов, тебя случайно никто не
проклял? Такое количество разной дряни иные врачи за всю жизнь не
видели. У тебя же за неполный месяц чего только не было.
— Головы отрубленной не было, — буркнул я, вспоминая, как Сашка
однажды рассказывал про свой вызов. Причина была обычная: плохо. И
то, что когда он приехал и открыл дверь дома, к его ногам голова
выкатилась, к «плохо» не относилось. Этому уже было хорошо. Плохо
было его дружку, который словил белочку и носился по двору с
топором. Всё это в Петровке той злосчастной происходило. Надо
отпуск взять и на денёк туда съездить развеяться. И больных
посмотреть, и вспомнить про контракты. Давно не практиковался, мало
ли какие ещё особенности у меня проявятся. А то я застопорился в
своём развитии. Так скоро и тех сил, что есть, лишусь. А мне бы
этого ой как не хотелось.