— Сумрак, – бросил Джеферсон. – Мы пойдём с ней.
— Кто-то из старейшин тоже должен присутствовать, – отозвался Варгас.
— Вот вы, мистер Себастьян, с нами и пойдёте, – согласился Джеферсон.
— Лукас, – позвал я, приблизившись к грозовому, который опёрся плечом о стекло и смотрел сквозь него в палату. – Пойдёшь с нами?
— Спасибо, Джей, – ответил он, не сводя глаз с Лизы. – Моё присутствие ничего не изменит, и я всё равно узнаю обо всём, как только вы выйдете. Ты, главное, присматривай за этой нервной старухой.
Я усмехнулся, хлопнул Лукаса по плечу и вернулся к Архонту, который почти договорился с Эшли.
— Пять человек – это слишком много, – упрямо твердил доктор. – Максимум – четыре.
— Мистер Крейтон, вам придётся остаться здесь, – обратился Джеферсон к Саргону.
— Почему не Себ?
— Потому что он первый вызвался, ну что вы как дети! Всё, мистер Себастьян, миссис Аманда…
— Мисс! Я ещё молода! – возмутилась настоятельница и широким шагом направилась в больничную палату.
Я вошёл последним, прикрыл за собой дверь и, не спуская глаз с настоятельницы, встал в изголовье кровати.
— Мальчик, ты мне свет загораживаешь, – проворчала она, снимая одеяло с Избранной.
Лиза лежала в просторной, очень простой больничной робе. Рукава короткие, кожа гладкая, но бледная, словно кто высосал из неё всю кровь. Я сдвинулся в сторону, чтобы яркий свет лампы освещал несчастную девушку, и настоятельница склонилась над ней, тихо ворча:
— Иголок-то, иголок… истыкали бедняжку…
Она поочерёдно закатала сначала один рукав, осмотрела плечо, потом второй. Со вторым было сложнее, потому что с той стороны стояли капельницы, и как только она поднесла руки к локтю Лизы, в палату ворвался Эшли:
— Не смейте трогать капельницы! Только благодаря им Избранная всё ещё жива!
— Да не собралась я трогать ваши капельницы! – в тон ему ответила настоятельница и ткнула пальцем в плечо Лизы: – Вот! Вы что, не видите?!
Все синхронно придвинулись к койке, а Эшли склонился над Лизой, всматриваясь туда, куда указывала настоятельница. Затем подтащил переносную лампу и подсветил ею плечо.
— Это что… метка? – ошарашенно произнёс Джеферсон.
Я тоже подошёл ближе.
Сейчас, когда на Лизу светила яркая лампа, стало заметно, что сквозь бледную кожу Избранной просвечивает красная полоса – метка истинной пары. Но стоило только убрать лампу, как она стала почти незаметной, и чтобы разглядеть её, нужно было очень сильно постараться.