Выстрелы разорвали тишину, второй охранник открыл огонь из
кустов. Пули впивались в чешуйчатое тело твари, не причиняя вреда.
А потом сверху спикировала еще одна тень, утаскивая стрелка в
ночное небо.
По лагерю прокатился сигнал тревоги. Факелы заметались,
послышались крики и топот десятков ног. Кто-то орал команды,
пытаясь организовать оборону.
«Сейчас!» — мысль заставила двигаться.
Я вскочил, сжимая мешок. Трофеи внутри предательски звякнули.
Сердце колотилось как бешеное, когда рванул к темному зеву рудника.
Позади грохотали выстрелы, звучали проклятья, но я уже влетел во
вход.
Темнота и затхлость ударили в лицо. Ничего не видя, побежал
вперёд. Мешок бился о стены, и эхо разносило звон по туннелю. Крики
снаружи становились глуше, а тьма впереди — гуще.
Нога вдруг зацепилась за что-то. Тело по инерции полетело
вперед. Я выставил руки, но это не помогло — камни больно ободрали
ладони. Кубарем покатился дальше, пытаясь сгруппироваться.
Наконец замер, тяжело дыша. Сердце колотилось где-то в горле. И
тут пальцы нащупали что-то... мягкое и тёплое?
— Что за?..
Рука ещё раз сжалась, ощупывая мягкую округлость. Я с
осторожностью прислушивался. Снаружи творилась настоящая
вакханалия. Выстрелы гремели почти непрерывно, крики сливались в
единый гул. Змеи, похоже, разошлись не на шутку.
— Понравилось? — вкрадчивый женский голос прозвучал настолько
близко, что я вздрогнул.
— Сложно так сразу ответить, — произнёс, лихорадочно соображая,
куда попал.
— Хм...
Яркая вспышка на миг ослепила. Факел в чьей-то руке разогнал
тьму, и в то же мгновение за спиной раздался грохот. Вход в рудник
засыпало камнями. Звуки снаружи стали глуше, словно нас отрезало от
мира. Вот только кого «нас»?
Глаза постепенно привыкали к неровному свету. Тени плясали на
стенах, и в их движении проступил до боли знакомый силуэт. Сердце
пропустило удар. Передо мной стояла та самая служанка из особняка —
брюнетка с короткой стрижкой. Перевёртыш, который убежал.
Маргарита? Или Симона?.. Так и не научился их различать.
На девушке была какая-то грязная накидка, едва прикрывающая
тело. Там, где края сходились, проглядывала обнажённая кожа. Её
глаза в свете факела казались почти чёрными, а кожа казалась белой,
как мел.
— Павел Александрович, — она улыбнулась, и в этой улыбке
мелькнуло что-то хищное. — А вы тут что делаете?