— Мирослава, — его пальцы почти нежно коснулись моего запястья. Всё тело пронзило током. Забыла, как дышать. Он чувствует мою слабость и, наверное, поэтому и переплетает наши пальцы. Крепко. — Давай отведу тебя на второй этаж. Нужно отдохнуть.
— Нет, мне лучше уехать, — возражаю и пытаюсь вырвать свою руку. Но он не даёт, гладит подушечками пальцев по ладошке, успокаивает. Ломает мою броню, пытается пробиться под толстый слой льда, вот только я этого больше не хочу. — Никита…
Неудачно наступила на самый край ступеньки и соскользнула прямо в его обьятия. Руки Тарасова сомкнулись на моей талии, а губы в ту же секунду коснулись моих. И пока ошарашенно хлопаю глазами, он уже подхватывает меня под попу и прижимает спиной к перилам, а затем и усаживает прямо на них.
— Ой! — ахнула и прижалась к нему. — Ник! Нет! Я сейчас свалюсь!
— Держу, малышка, — смеется в губы, а потом впивается новым поцелуем. Голодным, жадным, неудержимым…
Он знает, я боюсь высоты. Знает, гад!
Не понимаю, почему так бешено колотится сердце. То ли от моей навязчивой фобии, то ли от выброса адреналина в кровь, то ли от его губ. Настойчивых, решительных, таких сладких!
Всего несколько секунд сумасшедшего беспредела, а потом этот невозможный мажор возвращает с небес на землю и улыбается, будто полный идиот. Впрочем, вернее будет сказать, скалится. Да, именно так.
А у меня коленки подгибаются, пол уходит из-под ног и всё тело дрожит от какой-то приятной слабости.
— Голова кружится, — одной рукой держусь за перила и стараюсь лишний раз не смотреть на Ника.
— Так хорошо целуюсь? — и заботливо заправляет за ушко выбившийся из прически локон.
Ток между нами. С этим надо что-то делать, пока всё не дошло до запретной черты, через которую поклялась впредь никогда не переступать.
— Придержи коней, — пытаюсь выровнять дыхание, но всё равно трясусь, как после поездки на американских горках. — У меня акрофобия, дебил.
— Значит, на карусельках тебя не покатать, Князева. Весь кайф обломала.
— Каких ещё карусельках? — и подняла на него взгляд. Ух, как он смотрел! Тушите свет!
— Кино, на мой взгляд, слишком банально. Целоваться на последнем ряду такое себе удовольствие.
— Тарасов! — вспыхнула мгновенно, словно спичка.
— Мир, пойдем на свидание, а? — и тянется ко мне своими клешнями наглыми, чтобы опять облапать, где только ему вздумается.