Я тоже начал переживать. Неужели монстрик что-то натворил? Батя
бы не стал паниковать по пустякам. Значит, что-то действительно
произошло из ряда вон выходящее.
Мы с маман прошли в мою детскую, и я увидел раскрытую дверцу
манежа, которая болталась на одной петле.
— Серёга, в общем, мы с Захарычем всё облазили. Не можем найти
твоего монстра. Он вырвался из манежа и… скорее всего, он убежал,
сынок.
Ничего себе! Этого мне ещё не хватало.
Мы ещё раз прошлись по комнатам. Но так и не обнаружили
монстрика.
Неужели он и правда сбежал?
Хотя нет, связь между нами сияла ярче, а это значило только одно
— он где-то рядом.
— Это… проверил сарай, гараж, в саду полазили с Ираклием, —
появился на пороге Захарыч. — Как сквозь землю провалился этот
ирод.
— Он не илод, — нахмурился я.
— Ой, конечно, не ирод, — залепетал Захарыч, увидев, как батя
показал ему кулак. — Питомец Серёжин, да… Ну так вот… питомца нигде
нет. По светлу ещё пройдёмся, сейчас уже темнеть начинает, плохо
видно.
А я слушал вполуха Захарыча и ещё раз прошёлся по комнатам.
Маман на кухне сидела за столом с пышкой, и они тревожно говорили о
моём монстре. Опять охали-ахали. Их не переделаешь, в общем.
— Ну что, нашли, Серёжа? — спросила меня маман, когда я появился
возле них и начал открывать шкафчики внизу.
— Не, — задумчиво ответил я, продолжая поиски.
— Не расстраивайся, обязательно найдётся, — ответила пышка.
Да я не расстраиваюсь. Прислушиваюсь. И вообще, не сбивайте
меня.
Он точно в доме. Но где?
А затем я зашёл в спальню родителей и услышал тихое чавканье.
Оно доносилось из-под двуспальной кровати, стоявшей посередине
комнаты.
— Насол! — крикнул я, когда поднял стёганое покрывало, и
заглянул под кровать.
Этот шалун сидел по центру и методично жевал батин тапочек. От
носка которого ничего не осталось. Лишь бесформенная масса.
Но монстрик продолжал пережёвывать тапок до кашицы.
— Да ты голодный, — обратился я к нему и протянул руки. — А ну,
иди сюда.
— Ауф-ф-ф, ауф-уф-ф, — запел свою песню монстрик и, продолжая
жевать батину собственность, почесал ко мне.
Я взял его на руки, а тут и батя с Захарычем появились на
пороге. И маман с пышкой.
— Ах ты ж, сукин сын! — воскликнул батя. — Мои любимые
тапочки!
— Ваня, ты обещал не ругаться, — нахмурилась маман.
— Да как тут не ругаться, когда этот засра… питомец мой тапок
уничтожил! — запыхтел от возмущения батя. — Мы ж его кормили
недавно! — затем обратился к чавкающему существу, — А ну,
отдай.