— Семён Павлович, вы за этим его привели?
Дмитрий Сергеевич выглядел хмуро. Видимо, устал от подготовки к
инициации.
— Нет. Молодой человек не желает показывать магическую печать.
Просил проводить к вам.
— Хорошо, — кивнул директор. — Можете быть свободны.
Позаботьтесь о безопасности остальных кандидатов, а я скоро
спущусь.
Преподаватель вышел, и как только дверь закрылась, директор
обратился ко мне:
— Ну что, Чернышов? Завалили, да? Третьей попытки не будет, и не
просите. Удивительно, как вы живы остались.
Я слегка улыбнулся и задрал рукав, показывая Дмитрию Сергеевичу
все шесть печатей.
— Что? Да быть такого не может! Кто вы вообще такой?!
Только директор может мне помочь скрыть печати, чтобы остаться
учиться в академии.
Конечно, вскоре эта информация дойдёт до службы безопасности
императора. Но пока я не представляю опасности и могу быть для них
полезен, меня не тронут. Скорее, начнут думать, как использовать
подобного мага в своих целях и ставить мне условия.
В моём прошлом мире дар универсала не был чем-то уникальным, но
я достиг небывалых высот в своём мастерстве, и архимаги со всего
мира ездили ко мне за советами. Когда это началось, и император
обратил на меня внимание.
Тогда он хотел, чтобы я согласился на его условия, абсолютно не
выгодные для меня. Но я обернул всё иначе, выставив ультиматум, что
и вовсе не стану выполнять просьбу правителя. Тогда у него не
оставалось выбора, поскольку больше ни один маг в том мире не смог
разгадать предназначение их родового артефакта.
А я смог, и сделал род российского императора самым великим во
всём мире, не забыв и о своей выгоде. Ей стал университет для
магов, и тогда началась моя история, как ректора и учителя…
Но сейчас я в теле подростка, которое иной раз пытается мне
диктовать, как себя вести. Пока мне было сложно противостоять этому
желанию, но я справлялся… По крайней мере, сегодня.
Я подошёл к столу директора и положил на него руку.
— Я универсал, — решил я сам дать привычное название своим
способностям, которые в этом мире никогда не использовали, пока
вместо меня кто-нибудь другой не придумал им другое определение, и
не факт, что оно бы мне понравилось. — Как видите, я не ограничен
одной стихией.
— Немыслимо, — выдохнул директор, рассматривая мои печати. — Не
верю, но… они и правда настоящие…