Приближаюсь к лицу и вправду притихшей и едва дышащей Милы, почти соприкасаясь с ней носами. Зачем-то медлю и внимаю этому сбивчивому нерешительному дыханию, а потом всё-таки врываюсь губами в губы. Какие нежные… Тёплые… Напряжённые.
Мила собирает ткань моей футболки, сжимая её в кулак с такой силой, что вот-вот порвёт. С трудом соображаю, это такой протест или наоборот, поощрение. Мне от нехитрого и одностороннего поцелуя крышу сносит так, что и самообладание недалеко потерять. Напористо сминаю мягкие губы со вкусом пресловутых фруктов, бешусь от отсутствия отклика. Вернее, от упорного нежелания Милы его проявлять. Я ведь чувствую, что ей не пофиг. Жар между нами скоро всю квартиру подпалит.
Оттягиваю нижнюю губу сестрёнки своими, слегка прикусываю, ловлю то ли испуганный, то ли растерянный вдох. Тут же скольжу языком внутрь, вырывая из Милы тихое всхлипывание. Её язык упорно убегает от моего, а сама девчонка подо мной ощутимо ёрзает. Вот-вот, и укусит.
Проклятье. Долбанный Лёша чуть не вылизывал ей рот, когда я их застал, а со мной эта девка сплошная невинность. Беспомощно хватает ртом воздух, когда я отрываюсь от её губ, чуть не задыхается, когда спускаюсь грубыми поцелуями ниже.
Тогда целую чуть сдержаннее, но не могу устоять от соблазна лизнуть на пробу такую вкусно пахнующую Милу. Сделав это, аж сжимаю челюсть, чтобы не сорваться — кожа под моими губами горячая и очень нежная, а каким-то молочно цветочным запахом хочется чуть ли не затянуться. Эта девчонка как та самая шоколадка «Милка». Сладенькая, но в меру, приятно так. Плавится во рту и оставляет послевкусие.
Дурацкое сравнение. Я как будто хренов романтик, а ведь не должен смаковать моменты.
Но, увы, башка словно отключается и способна только на сумбурные сомнительные мысли. Я с трудом контролирую себя — такое ощущение, что дорвался. Поднимаю ей футболку, выцеловываю на дрожащем хрупком теле какие-то узоры, ласкаю языком, покусываю, оставляю засосы, пока руки наощупь пытаются освободить девчонку от лифчика. Кто вообще носит лифчик дома, что за фигня?..
Впрочем, она вообще стала куда более закрыто одеваться с тех пор, как я приехал. Тех коротеньких шортиков не видать, а жаль. Хочу снова смотреть на неё в них. А лучше без. Без вообще всего.
В безумстве опускаю руку к резинке её домашних штанов. Глажу большим пальцем выпирающую тазовую косточку, одновременно поцелуем поднимаясь выше, к груди, второй рукой открывая себя больше доступа. Скорее где-то на задворках подсознания улавливаю, что Мила всё это время тоже не бездействует. То ногтями сильно впивается мне в плечи, то оттягивает за волосы в попытке отстранить, то крупно дрожит, то бьётся в моих руках. Мне всё это почти не ощущается, упорство и безумная жажда перекрывают реальность.