Нас, как прихода солнца, будут ждать.
Мелькали придорожные картинки,
Пустел с дорожной снедью чемодан,
А впереди маячила Дудинка
И где-то там, за далью, Магадан.
К Владивостоку, это лишь вначале,
В столыпинских вагонах часть пути,
А дальше волны двух морей качали
На ветхом, от Ленд-Лиза, либерти.
В твиндеках в пласт валило с непривычки
На смех, которым море – ремесло.
И впрямь куда-то к чёрту на кулички
Потрёпанное судно занесло.
Когда ж, а мы лишились дара речи,
В тумане берег скалами набряк,,
У тех, кто с юга, вздрагивали плечи
И был заметен каждый сибиряк.
Скалистый берег был суров и мрачен.
Гудок над бухтой жалобно дрожал.
В логах, меж гор, за лето не истрачен
Снег белизны нетронутой лежал.
К армейскому расписанному быту
Нам нелегко давался переход,
И чувствовалось, рядом Ледовитый
И берег чуждый за полоской вод.
Он нас держал, а мы его – в тревоге.
Чуть что и– грозной техники оскал,
И ротный был, как эти скалы, строгим,
И лёгкой жизни в службе не искал.
Ученья в тундре, каверзы погоды.
Пурга и гнус – пресволочнейший зверь.
И эти, службы, три длиннющих года
Прекрасным мигом кажутся теперь.
И я бегу за памятью охотно
На берег камнем вставший на дыбы.
Суровый край, далёкая Чукотка –
Моей любви частица и судьбы.
***
Тревога командой нежданной
Вонзится нежданной порой,
И в миг из команды бесштанной
Солдатский спрессуется строй.
Тревога! И властно, и строго
Трубач тишину разорвёт,
И кто там ответит, тревога