– Семёныч, чё случилось? – робко тронула его за рукав Маленькая, – Война что ли? Или чё?
– Ага,… война, – шрам побагровел от прилившей к нему крови, – местного значения.
– Ой, баб Вера! – выплеснуло из толпы круглощёкую молодку с испуганно любопытным взглядом, – Сосед наш, похоже, с последних катушек слетел! Запёрся в магазине с Галкой и кричит, что всех гадов, кто на сто метров приблизится, расстреливать будет! Участковый в район уж звонил. Какое-то построение ждут!
– Подкрепление, дура! – хмыкнул какой-то мужик, презрительно сплюнув, – Построение… вот уж эти бабы!
– Не удержал, значит. Выпустил… – неожиданно чётко произнесла Высокая.
– Кого выпустил, Михална? – подружка-колобок почти с испугом перекрестилась.
– Беса, – так же чётко припечатала Высокая. И, как аккомпанемент страшному слову, со стороны сельпо опять грянул выстрел.
Всех шарахнуло назад. Резко заплакали дети и заголосили бабы. Забибикал подкативший «уазик» с милицейскими полосами на дверцах. Неуклюже развернувшись, он фыркнул, лязгнул железом, выдавив из своего нутра двух лейтенантов, старшего и младшего, к которым немедленно подбежал тутошний участковый Серёжа Одинцов, бывший прапорщик ПВО, а теперь представитель местной власти.
– Докладывай Одинцов! – нетерпеливо и с досадой скомандовал «старлей», – Перебулгачили весь район. Не было печали, называется!
Обстановка такая, товарищ старший лейтенант… – обстоятельно подошёл к делу участковый, но приехавшее начальство снова досадливо махнуло рукой:
– Давай без официоза, быстрее будет!
– В общем так, Пётр Семёнович, – по простому начал Одинцов, но снова сбился на казённый язык, – местный егерь или лесник, Григорий Воронцов, приревновав свою жену, продавца сельского магазина Галину Воронцову к грузчику данного магазина Вячеславу Прохорову, убил последнего, а жену и жительницу нашего же села Елизавету Скольникову и её одиннадцатилетнюю дочь Наташу взял в заложники. Мною установлено…
– Одинцов! – желваки на скулах «старлея» перекатывались как два морских голыша в час прилива, – А ты не пробовал выучить человеческий язык? Я же просил – просто, своими словами. Чего ты мне устный протокол читаешь?
– Я и так просто, Пётр Семёнович… – обиженно бормотнул участковый и замолк.
– Нет Одинцов, ты не просто. А просто – вот как. Гришка Воронцов из ревности убил Славку Прохорова и захватил магазин вместе с женой и двумя заложниками, один из которых – ребёнок! Вот теперь – просто. Правильно? Говорить с ним пробовал?