Звякнуло разбитое стекло, и в окно высунулся ствол карабина:
– Не подходи!! Я стреляю!! Не подходи!! – истошно завопили изнутри.
Послушно остановившись, отец Пантелеймон перекрестил направленное на него оружие и, успокоительно подняв одну руку вверх, прогудел:
– И сказано было: «Не делай зла, и тебя не постигнет зло. Удаляйся от неправды, и она уклонится от тебя. Сын мой! Не сей на бороздах неправды, и не будешь в семь раз более пожинать с них». Слышишь, Григорий?
– А ещё было сказано – «Око за око, а зуб за зуб»! С одним уже расплатился. Осталось Галке должок вернуть! – ствол выписал угрожающую кривую.
– Гриша! «Не прилагай греха ко греху, ибо и за один не останешься ненаказанным». Христос говорил: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы, и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить». Отпусти всех Гриша, и Господь отпустит тебе. А за то, что сделал – ответ держать будешь, но Господь милостив. Простит.
Ружьё в окне дрогнуло. Потом снова раздался отчаянно-звенящий голос Григория:
– Лишнего на себя не возьму! А Галка своё получит. Должна получить! А потом и я… В тюрьму не пойду! А теперь… уходи отец Пантелей, не доводи до греха!!
Внезапно массивная дверь подсобки приоткрылась, и из магазина вытолкнутые грубо прикладом и пинками, вылетели молодая, лет 35-ти, женщина и испуганная зарёванная девочка. Это были Елизавета Скольникова и ее дочь Наташа.
Миг – и толпа растворила их в себе, накрыв сочувственно-распахнутым гулом.
– Ай, молодец! Какой молодец этот ваш Дон Кихот! – не удержавшись и напрочь забыв о субординации, старший лейтенант в восторге хлопнул по плечу Сергея, – Панфилов! Звони в район! Сообщи – большая часть заложников на свободе. Скажи – всё под контролем, понял?
– Понял, – лейтенант нырнул в «уазик» к рации.
Священник, немного постояв, вновь двинулся к крыльцу магазина. Дуло карабина мгновенно высунулось из окна. На этот раз оно не дрожало.
– Стой! Я же сказал тебе, не доводи до греха! Уходи лучше. Уходи, отец Пантелеймон! Слышишь?
Самым пугающим было то, что сейчас Воронцов говорил почти спокойно. Оперативники знали, что это значит, когда истерику сменяет подобное спокойствие. Ничего хорошего.
– Не могу, сын мой, – Сокрушённо развёл руками «Дон Кихот», – Сан не позволяет. Христос как говорил? «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Ибо я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию». Ты заблудился в грехах своих как ребенок в лесу, вот я и пришел тебя вывести.