– Так когда, ты говоришь, заменила ему патроны на холостые?
– Вчера, – Галина ещё ниже опустила голову, – когда он стал орать, что всем покажет. Угрожал. Мне, детям. Взбесился! Вот я, от греха подальше, и выкинула боевые заряды. Как чуяла!
– Ну-ну…
Почувствовав в недоверие в ерёминском голосе, Галина резко подняла голову и неожиданно горячо выпалила:
– Товарищ начальник! Да он неплохой мужик! Шальной только! Афганец. Две медали имеет! Это он из-за меня! Любит сильно! Он ещё до свадьбы вытворял кренделя! И мама моя говорила: «Ой, Галка, всем ревнивцам ревнивец». А если я его любила? И сейчас люблю! Я ж…
– Подожди, подожди Галина! – примирительно поднялась милицейская ладонь, – Не адвокатствуй. Ты вот что проясни. Как с Прохоровым-то получилось?
Голова женщины снова поникла:
– А что с Прохоровым…, наговоры это. В деревне, сами знаете, языки как помело. Треплют, чего сами не знают.
– Я не об этом! Как жив он остался?
– Так что, – в её глазах засветилась усмешка, или это «старшому» только показалось, – Гришка когда в него стрельнул, он со страху за прилавок и завалился. Обгадился даже… А когда падал – черепушкой прямо в стеллаж и сунулся. Ну, где банки с маринадами. И сомлел. Гришка то совсем ошалелый был. Пальнул ещё раз и успокоился. Думал – зашиб. А когда вы приехали – он на вас всё внимание, а этот Прохоров – возьми и очнись. Бежать хотел. А я ему и говорю: «Лежи тихо! Не двигайся! Может и пронесёт. Увидит что живой, добьёт».
– Понятно, – кивнул «старлей», – тактическая уловка.
– Что?
– Это я так. Продолжай.
– А чего продолжать, – шмыгнула Воронцова распухшим носом, – дальше вы сами знаете.
Она помолчала и вдруг исступлённо забормотала:
– А что с Гришей теперь будет, товарищ начальник? Не убил же никого, не ограбил. Ну, шишка у Прохорова, так заживет! Может, не засудят, а?
– Я, Галина Сергеевна, не судья, – вздохнул Ерёменко, – адвоката хорошего нужно. Только хорошие – не дешёво стоят. Вот так то!
– Ну что ж, значит, так тому и быть! – насупилась женщина.
– Ты о чём это?
– А? – она вынырнула откуда-то глубоко из своих мыслей, – да я о быке. О Никаноре нашем.
– А бык тут причём? – удивлённо сморщил брови старший лейтенант.
– Бык? Продам. Вот и деньги на адвоката. Ревнивцем ревнивца выкупать придётся!
– Да, история… – не удержавшись, хмыкнул хозяин кабинета, – ну так иди, Галина! Вопросов больше не имею.