Он задумчиво посмотрел ей в спину и вдруг, вспомнил то, что хотел спросить с самого начала:
– Постой! И всё-таки… – в глазах светился неподдельный интерес, – почему ты именно вчера подменила патроны? Ты говорила, он и раньше буянил и угрожал. Но почему именно вчера?
Помедлив, она достала из сумки, висевшей на плече, маленькое карманное зеркало и положила на стол.
– Не знаю. Смеяться наверно будете. Смотрите. И ни с того, ни с сего. Очень плохая примета. Вот я и подумала…
Зеркало было покрыто сеточкой маленьких трещин.
– Ясно… – Ерёменко осторожно протянул ей кругляшок обратно, – кстати, отец Пантелеймон ваш, написал, что претензий к твоему мужу за стрельбу не имеет. И просил тебе передать, чтобы ты зашла к нему. Помочь тебе собирается. Поняла?
– Поняла. Кивнула она в ответ, – Спасибочки!
Дверь хлопнула, а Ерёменко ещё несколько секунд смотрел ей вслед. Крякнул, почесал нос и повертев в руках листок с её показаниями, снова повторил:
– Да…, история. И даже с Дон Кихотом. Хоть романы пиши. Панфилов! Давай следующего!
1945 – 1984
Маленький немецкий городок Ансбах встречал первый послевоенный день, 10 мая 1945 года.
Пугая чудом переживших бомбёжки голубей, где-то весело, бесшабашно и очень по-русски играла гармошка. Ей вторил сипловатый простуженный хрип баяна, рвущий барабанные перепонки как незабетонированные доты. А если прислушаться ещё тщательнее, различались мелодичные отрывистые гитарные аккорды и стук деревянных ложек.
Победа!
С присвистом, с всхлипом, с пьяным удальством и слезами, Красная армия праздновала окончание тяжелейшей в истории человечества войны. Местные, кто не успел эвакуироваться, попрятались по подвалам полуразрушенных домов, в ужасе наблюдая за торжеством победителей. Они ждали худшего, а оно не приходило. И от этого становилось ещё страшнее. Вот они какие, эти русские! Что-то будет?
Возле одного из таких зданий, озабоченно фыркая, притормозил военный «газик» с пятиконечной звездой на помятой осколками дверце. Старший лейтенант Андрей Попов, начальственно восседавший на пассажирском сиденье как на троне, и сержант-водитель Антон Силантьев из разведроты одинаково резво крутили головами по сторонам, напоминая готовящихся пропеть утреннюю зарю кочетов. Они уже давно заблудились и искали глазами хоть кого-то из гражданских, чтобы разъяснить дорогу.