С давно забытым упоеньем смотрю на милые черты… Стихи - страница 24

Шрифт

Интервал

у ребят на селе маята.

От походки твоей плывущей

на глазах появляются искры

и поет, и летит вслед душа.

Подари мне простую открытку,

где на платье твоем васильки

и веселая стайка грудастых,

говорливых сидит снегирей —

им с тобою быть рядом теплей.

И какая-то дрожь по коже,

от невиданной наготы

перехватывает вдруг дыхание,

когда в реку ты входишь купаться

и как будто не знаешь меня.

Хорошо, что ты есть такая:

недоступная и прямая,

понимающая красоту.

Мне в тебе словно в храме,

словно птице в полете к счастью

и цветку, утомлённому жаждой,

от вечернего дождя,

и пчеле, в чашечке цветущих лилий,

как подснежнику на проталинке,

где поёт и летит ввысь душа.

И скучай… и скучай по мне…

Доброй памяти тихий свет
Оживит на стене портрет…
Тень коснется родной щеки…
В тишине зазвучат стихи…

Прикоснись губами к стене
И скучай… и скучай по мне…
Я забыла здесь все мечты,
Их хранителем будешь ты…
Татьяна Сокольникова

В сердце настежь открыла дверь

и впустила меня в метель.

Веет ветер и снег колючий

по щеке как иголками жжёт.

Как тепло было в доме и

печь согревала озябшие плечи.

Были молоды мы и стихи в этом доме звучали,

но сегодня зима нам посыпала голову снегом.

А весной в том саду,

где сирень и шиповник,

где на старой сосне

дятел клювом выводит Равеля

стрекоза-вертолёт кружит петли и бочки

моих мыслей о том, как уходят ручьи

и как тают снега, и года возлагают на плечи.

Память снова меня возвращает к открытой той двери…

Я б вернуться хотел к твоим нежным губам

в этот дом, где любовь паутинкой свисает с портрета и

тепло от печи не отпустим в метель,

сквозняки огорчений выжигая на углях…

Такие, братка, ипостаси…

Бейся солдат, потому что сейчас все ипостаси такие.
Все ипостаси – солдатка, солдат,
все треугольники – письма.

От журавлей, что по небу кружат веет родным пепелищем,

тем, что лежит, что стенает,
что ждет, тлеет меж строчек годами…
То, что тебя никогда не найдут, я никогда не узнаю.
поэтесса Никтошка

От журавлей, что по небу кружат веет родным пепелищем.

Но была, мой братка, иная пора, когда в каждом дворе

было по два гуся, пара свиней и два добрых коня,

а сверху – коза и козёл, коровка ещё молодая.

Хлеб с салом и молоком

на ярмарке пользовался спросом большим,

и город был сыт и селу хорошо: соль, сахар,

табак и кафтан на меху – всего было в достатке.

И колокол к службе людей приглашал,

малиновым дальним распевом.

Следующая страница