Корни и кроны. Фрагменты истории Сибири в лицах одного сибирского рода (документальное историко-генеалогическое исследование) - страница 11

Дальше она пишет, что рассказала об этом некоторым родственникам, многие очень заинтересовались.

Раньше считалось, что правду писать можно только через 100 лет, и этого придерживались строго… Я вот думаю, не очень ли смело я поступила, может, не надо было мне возбуждать в людях память о былом, и в то же время – это всё может вообще забыться. Как ты считаешь?

Я уже не помню, что ответил тогда моей тёте, но, думаю, что-нибудь позитивно-оптимистическое. С того времени я гораздо дальше продвинулся в своих изысканиях и проникся ещё большей уверенностью, что наши воспоминания и поиск своих корней будут оценены не только детьми и внуками.

Один из последних вариантов родословного дерева Нашивошниковых, Суриковых, Овсянниковых. ВО

В 17-м столетии оказалось сложнее всего обнаружить и проследить истоки моей родословной. Связано это со многими причинами.

Во-первых, чем дальше продвигаемся мы в глубь веков, тем меньше оказывается доступных сегодня исторических документов, тем меньше отражены они во вторичных литературных источниках. Не говоря уже о том, что истории Сибири в целом уделено очень мало места в нашей исторической науке. Достоверные сведения получались преимущественно учёными-иностранцами, появлявшимися и работавшими в Сибири в основном уже в 18 века. Да и их труды слабо изучены и обобщены современными историками.

Второй и, пожалуй, главной причиной, тормозившей моё продвижение в историю Красноярска, явилось то, что красноярские архивы многократно горели во время пожаров. Отдельные сведения о событиях того времени с трудом находились и продолжают разыскиваться историками в архивах других мест, поэтому воссоздать цельную картину красноярской истории оказалось совсем не просто.

Мне, пользовавшемся, как правило, вторичными источниками, оказалось ещё труднее. Как я уже говорил, в начале двухтысячных годов мною была обнаружена тесная связь родов Нашивошниковых и Суриковых. С этого времени я начал активно интересоваться фамилией Суриковы. Суриковский род, по понятным причинам, давно занимал умы многих историков и искусствоведов. Наряду с разными не подтверждающимися домыслами, однако была установлена относительно точная линия этого рода, восходившая к концу 17-го века. Василий Суриков тоже интересовался своими сибирскими предками и очень гордился казаками Ильёй и Петром Суриковыми, участниками так называемой Первой Красноярской шатости – первым крупным и, пожалуй, самым значимым в сибирской истории бунтом казаков против своих воевод. Тогда при жизни знаменитого художника и ещё долгое время считалось, что Илья и Пётр были отец и сын. Естественно, что меня они тоже очень заинтересовали.