Многие посмотрели в ту сторону, откуда он раздался и перед их глазами, поднимая придорожную пыль, на площадь въехали два грузовика, где в открытых кузовах сидели вооружённые люди. Бородатые, с обветренными, тёмными от загара лицами, они сжимали в руках оружие и многие из них улыбались. А кто не улыбался, с прищуром взирал на людей на площади, излучая при этом браваду, похожую на ту что светится на лице мальчишки готового прыгнуть в воду, с высокого камня. Какие-то люди в военном камуфляже подбежали к машине, рядом с которой ещё недавно стоял Амир и, распахивая двери, стали рассаживаться по местам. Амир, бросив немного расстроенный взгляд в сторону невесты, побежал к чёрному высокому автомобилю и спустя несколько секунд, блестящая лакированная дверца захлопнулась за ним. Внедорожник, мощно пробуксовав на песке, рванулся вперёд и громко сигналя клаксоном умчался с площади. Вслед за ним урча моторами покатили грузовики, так же оглашая окрестности протяжными гудками. Очень скоро они исчезли за поворотом, оставив о себе на память лишь облако серой, придорожной пыли.
Снизу, кто-то дёрнул Мадину за рукав. Она посмотрела на сестру с тюком покупок в руках и та качнув головой, двинулась в противоположную от уехавших автомобилей сторону. Спустя пару минут, невеста и её спутницы оказались за пределами базара и подошли к автобусной остановке. В это самое время, земля под их ногами завибрировала и послышался нарастающий гул, в котором неприятно различимы были нотки лязгающего о камни металла. Люди на остановке дружно посмотрели, на то как в конце улицы показались тёмные, напоминающие больших жуков бронемашины. Они приближались и по мере их приближения, земля под ногами с каждой секундой дрожала всё больше и больше. Вскоре колонна военной техники поравнялась с остановкой и рёв моторов смешанный со скребущими асфальт гусеницами, превратился в один труднопереносимый грохот. Мадина закрыла глаза от страха и ужаса, а в голове застучала напоминая пульс фраза: «Свадьбы не будет. Свадьбы не будет. Свадьбы не будет.». Захотелось поднять руки зажимая уши чтобы не слышать всего этого, но предательское тело в данный момент оказалось тяжёлым и неповоротливым. Руки не желали не то что подниматься, ими невозможно было даже слегка пошевелить. С силой зажмуриваясь и напрягаясь, Мадина вдруг явно распознала сквозь всю эту дикую какофонию звуков, песню напеваемую тонким женским голосом.