– Нам надо бы обсудить разные варианты, как мы будем решать вопрос. Будет фестиваль или нет, в этой гостинице нам не выжить. Надо обсудить варианты. Я их вижу три, – сказала я.
– Завтра я найду фестиваль, и всё станет понятнее. Мы приехали на фестиваль, – прервала упрямая подруга.
Я застонала. И поняла, что если не перееду завтра, лучше улетать домой, пока я совсем не сошла с ума…
Ночью удалось вздремнуть не больше, чем минут на пятьдесят. Шум в отеле затих к 9-ти утра, но постепенно оживала улица с каруселью, громкой музыкой и ярмаркой под балконом. Мы обе были на грани. Диалог казался невозможным. Я хотела решить кардинально вопрос с переездом. Хамина хотела найти фестиваль, ради которого была готова на любые жертвы.
Утро началось с её попыток занять поиском фестиваля всю утреннюю смену работников отеля. Через час она получила от них ещё один адрес, и мы понеслись, насколько это возможно, на ватных от бессонницы ногах, искать ночной клуб «Парадиз», где нашлись следы фестиваля.
По жгучему для конца сентября солнцу мы дошли до этого потерянного рая. Разумеется, в 11 утра ночной клуб был закрыт. На стенах висели афиши грядущих программ. Фестиваля сальсы там не значилось и в помине. Хамина позвонила в клуб. Никто про этот фестиваль не слышал. Она никак не хотела смириться с этим и побежала искать дальше. Я уже не понимала что… Произошёл полный разлад в коммуникации.
– Нам надо до полудня вернуться в отель, чтобы либо поменять номер, либо съехать, если нам вернут деньги.
По иронии судьбы, отель списал полную сумму за всю неделю ещё вчерашней безумной ночью…
В какой-то момент я просто развернулась и пошла обратно в сторону отеля, исполненная намерения взять вещи и освободить номер в любом случае. Мое давнее ощущение, что фестиваля нет, и не будет, стало очевидностью. И даже если он бы и был, провести 6 ночей под одной крышей с подростками из пьяного пионерлагеря я не собиралась. Как говорится, здоровье, как умственное, так и физическое – дороже. Я ведь всё-таки не сошла с ума…
После бессонной и бестолковой ночи непросто принимать решения. Каждая клеточка тела ныла и стонала. Голова разрывалась от уже внутренних шумов, и ей было очень неуютно на шее, которая была закована в панцирь напряжения. Глаза слезились, изнутри слегка потряхивало, челюсть сжималась. Взгляд не обещал ничего хорошего неосторожно попавшимся под руку… Короче, не самое удачное утро в моей жизни. Помог и поддержал муж.