– Классики совершенно свободно оперировали и гласными, и согласными!
– Классики ещё смысл вкладывали ― вставил свою реплику делового вида мужичок.
На что первый парень, тот, не совсем трезвый, отмахиваясь от пятидесятилетнего как от безнадёжного дурака, заговорил торопливо и сбивчиво, заметно волнуясь:
– Друзья, позвольте я вам объясню, что я открыл, на личном опыте, вот значит читаю я список песен знаменитого нашего барда, струны на гитаре перебираю, и читаю.
И вот дохожу до строчки «Ещё не вечер». Я ещё этой песни не слышал, и думаю, интересно, что-же у него там дальше, думаю наверно там так: «Ещё не вечер, мама, ещё не вечер»…
…И что же вы думаете…
…Слушаю я потом эту песню, когда впервые услышал, первые слова, думаю, ага, с'час будет, «Ещё не вечер, мама, ещё не вечер…» а там, бля, не «мама», там «капитан!», «капитан!», «ка-пи-тан!»
Не «мама» бля, а «ка-пи-тан»!!!
Между Аркадием и Наумом протиснулись несколько новых зрителей, и Аркадию подумалось, что приди он к прилавку с поэзией несколько позже, в эту самую минуту, то ни секунды бы не сомневался что наблюдает обычный у поэтов приступ безумия или белой горячки, но так он сам в какой-то мере был родоначальником диспута, его охватило тщеславное удовольствие от сознания причастности и понимания таинственной сути поэзии.
– И как начал я, братцы тут писать ― продолжал не совсем трезвый парень, как начал, жена бухает с соседом, детишки голодные, денег нет, а я как начал строчить, после нескольких «е» обязательно должны идти несколько «а», чем больше тем лучше, у меня два в «мама» а в «капитане» три!
– Вот выведенный мной гармонический закон!
– А перед «е» должно идти, конечно же «у»!
– Вот вслушайтесь:
– Седьмой сундук!!
– Седьмой сундук!! ― Сундук ещё не полный!!!
– Шестой сундук! ― наставническим тоном поправил оратора бородатый юноша.
– Седьмой! ― упорствовал оратор.
– Шестой! ― настаивал на своём бородатый, беря с прилавка книжку классика, чтоб привести доказательства своей правоты.
– Вас какая поэзия интересует, классическая или современная? ― спросил Наума пятидесятилетний, делового вида мужичок.
– Мне всё равно, мне овёс заворачивать! ― отвечал Наум, но и в их разговор встрял беспокойный поэт:
– Послал в редакцию я шесть стихов про осень!..
– А из редакции мне их вернули восемь!