Стороннему зрителю мои театральные выкрутасы в духе Эркюля Пуаро
наверняка показались бы забавными, как и сам «детектив», тайна
которого не стоила и выеденного яйца. Однако Каратаев уж точно не
мог в должной степени оценить иронию судьбы.
— Только наша сборная в этому году сильнее, не так ли? —
продолжил я. — Даже без выбывшего Беридзе и остальных — и вы это
знаете. Поэтому и решили подстраховаться, чтобы не потерять
последние… Триста рублей? Пятьсот? Или, может, тысячу?.. — Я
посмотрел Каратаеву прямо в глаза. — За сколько вы продали нас?
Сколько стоит честь офицера?
Я сам не заметил, как начал злиться — теперь уже по-настоящему.
За шесть с лишним десятков лет прошлой жизни мне не раз приходилось
принимать непростые решения. И не всеми я мог гордиться — немало из
них были неудачными, некоторые сомнительными, а кое-какие не просто
подходили вплотную к границам морали и чести, а даже пересекали их…
Нельзя влезть в политику, не замазавшись по уши в крови и других,
куда менее благородных субстанциях.
Но если для меня еще и оставалось что-то незыблемое и вечное,
так это слово офицера и честь его мундира, и их я бы не предал ни
за золотые горы, ни под прицелом пулеметов. И неважно, какие именно
знаки отличия блестят на погонах — достоинство нельзя купить даже
за все деньги мира.
Каратаев оценил свое куда дешевле — и уже поэтому расстался с
ним раз и навсегда.
— Ты… вы не посмеете, — едва слышно выдавил он. — Мое слово
против вашего, и…
— Ваше слово не стоит и ломаного гроша! — Я возвысил голос и
загремел, будто забивая гвозди в крышку гроба. — Вы картежник,
предатель, трус, и, возможно, к тому же еще и вор. За этой дверью
меня ждут люди, которые с радостью подтвердят, что ваши выходки уже
не первый раз могли стоить им здоровья, спортивных результатов или
даже карьеры в императорском флоте.
— Все это просто слова. — Каратаев сложил руки на груди и
нахохлился, как замерзший воробей. — И их еще нужно доказать!
— Я так не думаю. — Я пожал плечами. — Если уж дело дойдет до
разбирательств, покровители Корпуса скорее поверят собственным
сыновьям и внукам, чем человеку с огромными долгами. И вряд ли его
сиятельство Георгий Андреевич будет настолько глуп, чтобы
выгораживать предателя… Ради талантливого офицера и преподавателя
он, пожалуй, еще мог бы постараться и рискнуть должностью, —
ухмыльнулся. — Но вы, сударь, не являетесь ни тем, ни другим.