– Я, Аня, вот что сказать-то хотел, – неуверенно начал Кравцов. – Иван Иванович покойный, как то обмолвился… – тут он замялся.
– Да, не мычи ты, Коля, – Анна знала, что Кравцов в общении с ней проявлял нерешительность, и только резкое слово заставляло его быстрее соображать и выражать свои мысли. – Говори, что там у тебя.
– Ну, вообщем, деньги мне нужны. А Иван незадолго до смерти, когда в последний раз в Ачем собирались, сказал, что после поездки туда, богатым станет. А стал или нет, не знаю. Я же тогда с вами не поехал… приболел, – Николай вопросительно посмотрел на Анну.
– Какое богатство, о чем ты говоришь… Вон старая фуфайка, да костюм вельветовый в шкафу висят, что после Ивана и остались. Все раздала из более или менее приличного. Была еще гармонь, так и ее я недавно соседу отдала.
И немного помолчав, добавила:
– Ты после смерти его в Вельменьгу жить уехал. Тогда не спрашивал о деньгах. А тут что-то о богатстве вдруг вспомнил. Вроде тебя, Коль, раньше особо деньги и не интересовали никогда?
– Да, уж, – толи согласился, толи нет Николай, и глубоко вздохнул. – Ну, нет, так нет.
На кухне на какое-то время воцарилась тишина, и лишь барабанящий за окном дождь да тикающие на стенке часы, нарушали ее.
– А что, Коля, тебя на деньги-то потянуло? Давай, давай, рассказывай, не молчи. Случилось аль чего? – немного погодя спросила Анна.
Николай привстал, передвинул табуретку ближе к столу, и снова сел.
– Танька, дочка старшая – дура, квартиру заложила за свой бизнес, а выкупить-то не чем. У них в Питере строго с этим. Ездил недавно к ним, ревет. Внуков мне жалко. Если бы не они, так я бы и пальцем не пошевелил.
Кравцов чуть помедлил, а потом посмотрел на Анну и спросил:
– А ты никак курить бросила? Раньше табаком пахло, а теперь не чую что то.
– На балкон хожу. Недавно у врача была, вот он и сказал, что уж если очень хочется, то лучше на свежем воздухе курить. И в доме меньше заразы этой будет…
Она посмотрела Николаю прямо в глаза и продолжила:
– А что до богатства, то скажу так: от богатства радость и добро должны исходить, а если от него горе и смерть, то разве это – богатство? От такого богатства нужно избавляться, если оно есть… и ни в коей мере, ни с кем не делиться.
– Хорошо тебе говорить… – вздохнул Кравцов.
– Ты себя Коля, побереги. А они – молодые, сдюжат. Это нам в такой ситуации в самый раз к бомжам жить уходить, а они, да с ребятами малыми, выкрутятся, дай бог. Многого, Коля сказать не могу, но знаю, что говорю. Смертью то богатство пахнет, про которое Ваня тебе говорил. Да и ты сам знаешь о том. Пашку забыл? Всё, дорогой, свернули разговор этот.