– А если не любит, отец делает ему неприятно, – усмехнулась Канторка. – Вы не представляете, как он взял в оборот вампиров!
– О моей работе – не за столом.
Дочь поняла намёк и сменила тему.
– Так что насчёт стихов, наши горы вас не вдохновили?
– Я редко пишу пейзажи. Почему-то только городские получаются, – охотно поддержала уход от разговора о ночной работе над книгой Лиза. – Я больше люблю сюжетные истории. Если у вас, к примеру, есть какие-то местные легенды, помимо Его Высочества лично, понятное дело…
– Да почему же помимо? Отец, послушай, тебе нужен биограф. У него потрясающе интересная была жизнь! – Канторку осенила очередная её внезапная идея. Князь поднял на дочь прозрачные глаза.
– Во-первых, почему была? У меня и сейчас жизнь неплохая. Во-вторых, интересна она совсем не в литературном смысле. Всем, в общем-то, жить интересно, а умирать не очень. В-третьих, нет, мне не нужен биограф. Зачем?
– Как зачем? – подпрыгнула на месте фон Мореншильд, сообразив, как может заработать на оплату электричества. – Вы ведь скоро умрёте, а в истории двадцать первого века вы сыграли заметную роль, о вас в любом случае будут писать биографические повести. И такого там понапишут! Вы что!
– Почему это я скоро умру? – растерялся господин Крабат. – Мне ещё далековато до смерти. У меня пока больше шансов увидеть ваших правнуков, чем у вас.
– Вот! И когда умирать будете, основные события все будут на пару веков позади, переврут их – ужас!
От того, как точно Дре угадала, сколько ему осталось, стало неуютно. Нет, непроста она. То есть, проста. Но сама не соображает, что такое знает. И даже, может быть, уверена, что на самом деле не знает ничего.
– Да почему же основные? Простите, вы меня в утиль, что ли, списываете? Я вполне ещё способен понаворотить…
– Ну, как знаете, – приуныла фон Мореншильд. – Я, в общем-то, не навязываюсь, я из соображений исторической правды.
Князь поморщился.
– Не бывает никакой исторической правды. Один так помнит, другой этак, один так думал, а другой этак его понял. Станете старше, поймёте.