–
Александр Викторович! Вы дома, как хорошо, – обрадовался я. –
Александр Викторович, помощь ваша нужна. Эмму Либкинд с её
журналистикой куда-то совсем не в ту степь понесло. Решила собрать
материал про бывших заключённых, представляете! Я просто в шоке.
Письмо сегодня от неё получил…
– Ну,
подожди. А с кем она там общается?
– Одного я
знаю, Степан грузчик на базе, он нормальный мужик. От него беды не
жду. А вот про второго первый раз из письма Эммы сегодня узнал.
Некто Ширшиков, у нас на Островского живёт. То ли освободился уже
после моего отъезда, то ли я его только в лицо и знаю.
– Ну и что
ты переживаешь? Не станет он безобразить там, где живёт.
– Всё
равно, Александр Викторович, что-то неспокойно мне. Они с этим
Ширшиковым совместные поиски ещё какого-то сидельца начали, по
больницам ходят, по диспансерам…
– Зачем? –
удивился Шанцев.
–
Показалось, видите ли, этому Ширшикову, что видел он знакомого
Водолаза в городе…
–
Кого?
– Какой-то
Лёнька Водолаз. Ширшиков только его кличку знает. Он его искал, а
тот пропал. Нет нигде. А если освободился по УДО человек, там же
строго всё, дома надо жить, проверяться, отмечаться. А он, Эмма
пишет, пропал. Они теперь вдвоём его ищут. И Ивана Николаева
попытались привлечь к поискам…
– Правда,
неугомонная девчонка. Не туда полезла. А Иван Николаев что
говорит?
– Он ей
сказал, что это не тема для прессы.
– Ну, так
правильно сказал, – поддержал Шанцев. – Тем более девчонка совсем
еще…
– Кстати,
Александр Викторович, поздравьте Ивана, у него дочь сегодня
родилась.
– Да ты
что! Вот это новость! Надо его завтра поздравить. Спасибо, что
сказал.
– А с
Эммой-то что делать? – напомнил я ему о цели своего
звонка.
– К Ивану
завтра пойду и к ней зайду, – пообещал Шанцев. – Постараюсь внушить
ей, что не все темы для девушки одинаково хороши…
– Спасибо,
Александр Викторович! – обрадовался я и мы попрощались.
Москва. Квартира Ивлевых.
Наконец
мой бедный пёс меня дождался, и мы пошли с ним гулять. День сегодня
получился очень нервозный, хотелось немного успокоиться, решил
подольше погулять. И пёс набегался, и я мысли в порядок
привёл.
Подошёл не
спеша к дому, а из припаркованных жигулей мне навстречу вышел
Мещеряков…
– Привет,
Павел, – сходу протянул он мне руку с озабоченным видом.
– Андрей
Юрьевич? – удивился я и всё мое спокойствие куда-то стремительно
улетучилось. – Что у нас ещё плохого?