– А то как же! – К счастью и удивлению, для некроманта Трис обладал незлобливым и миролюбивым характером. – Будет тебе мясо, Лекс! Садитесь туда, к огню поближе.
Хозяин ушел в кухню, а мы уселись недалеко от очага, что напоминал дыру в бездну. Прислужница в черном платье и бордовом корсете, из которого вываливалась пышная грудь, поставила перед нами тарелки и кружки с горячим хеллем.
– Если что, я через час освобожусь, Лекс, – сипло объявила она, склоняясь еще ниже, чтобы вытереть со стола несуществующее пятно.
– Ух ты, – обрадовался я, усиленно пытаясь вспомнить, откуда эта красотка меня знает.
– Ага, – широко улыбнулась она и подмигнула. – Комната та же. Вторая наверху.
Виляя объемным задом, подавальщица отошла к соседнему столику, чтобы принять заказ.
– Комната наверху? – Одри сидела красная, даже иллюзия не помогала. И еще по-демонски злая.
– Она обозналась, – прячась за кружкой с хеллем, объявил я.
– Да что ты?! А мне вот кажется, что нет!
– Ты ревнуешь, детка?
– Я злюсь!
Подавальщица вернулась и поставила передо мной тарелку с сырными лепешками и болтанку из яиц.
– Я надену те самые чулки с красными подвязками, – громким шепотом известила она. Бородач за соседним столом заинтересованно обернулся. – Все, как ты любишь, Лекс!
И снова уплыла.
– Чулки с красными подвязками? – Одри сжала кулаки. Ее глаза сузились, личина дрогнула на миг.
– Я ее впервые вижу. И никогда не видел чулки с красными подвязками!
– Врун! – прошипела златовласка.
– Ну ладно, каюсь. Я пару раз заходил в эту комнату наверху. А, нет, не только в эту, во все заходил. Комнаты помню, подавальщиц нет. Знаешь, они такие… одинаковые. Хотя эту я должен был запомнить, наверное, все-таки такая… стать!
Кружка с горячим хеллем пролетела мимо и брызнула осколками и напитком, врезавшись в стену.
– Лекс, за посуду заплатишь в двойном размере! – из кухни высунулась голова Триса и снова исчезла.
Я, уже не скрываясь, засмеялся.
– Одри, продолжай, и я надеру твой красивый зад! Прямо здесь и при посторонних. Думаю, Трис выделит мне хорошую хворостину.
– Только тронь меня! – прошипела она.
– Угу, и аркан молчания. Раз просишь.
– Ненавижу тебя!
– А говорила, что любишь, – я поставил на стол свой хелль и повел ладонью, опрокидывая кружку с яичной болтанкой.
Одри вскочила, чтобы белая масса не пролилась ей на ноги.