Я набросал веток под колеса. Попробовал, осторожно газуя, все-таки выкатить машину на дорогу, но одно из двух передних ведущих колесо цеплялось только за воздух, и потому мы лишь плавно раскачивались практически на одном месте. В какой-то момент мне не хватило терпения, я ударил ногой по акселератору, «Селика» взревела, и я почувствовал, что в результате она лишь еще больше зарылась в раскисшую почву.
– Мы застряли! – сказал я Кристине. – Тебе надо выйти.
– Не могу, – с капризинкой в голосе пролепетала Кристина. – Не могу и не хочу! Давай останемся здесь… Просто включи музыку погромче, и давай жить в этой машине…
– Ты не поняла: мы действительно не можем двинуться с места, – сказал я, обошел машину и открыл дверь со стороны Кристины.
Хлесткий порыв ветра дал ей пощечину. Кристина стала торопливо натягивать на себя одежду. Я чмокнул ее в макушку и приподнял с кресла, чтобы по-рыцарски на руках отнести ее куда-нибудь, где ветер и дождь не тиранили бы ее сильно, пока я вытаскиваю машину. Сначала она ударилась головой о крышу машины, но, пожалуй, все-таки не настолько сильно, чтобы в отместку тыкать меня локтем в живот.
– Я же не специально! – выдохнул я, но тут моя нога предательски поехала по мокрой земле вглубь кювета, а за своей ногой туда же поскользил я, и потом Кристина, и затем сверху еще чей-то пронзительный визг.
– Хорошо, что здесь не глубоко, – произнес я, убедившись, что наши кости целы.
Кристина сидела на самом дне кювета и брезгливо пыталась сбросить с пальцев сталактитами прилипшую землю, но ей этого не удавалось.
– За грязевыми ваннами не обязательно ехать к Мертвому морю, – улыбнулся я. Это маленькое приключение забавляло меня все сильнее.
– Ты испачкал мою любимую куртку, – по-детсадовски ворчала Кристина, смешно отплевываясь от намокшей пряди собственных волос, которая назойливой змейкой лезла ей в рот.
Я выбрался из кювета и стал раскачивать и толкать «Селику» в надежде выкатить ее на колею. Машина терлась днищем по земле, и мне даже в какой-то момент показалось, что я сдвинул ее дальше, чем сто лошадиных сил двигателя, скорее всего, так оно и было, но какое это имело значение, если «Селика» по-прежнему тремя колесами окопалась, как пехота, а четвертым парила над почти пропастью.
– Эти грязнющие джинсы теперь можно только выбросить, – стоном раздалось из-под ближайшей ели.