– Вот это сюжеты! Вот это страсти! – проговорила Иринка тихо, и от этого восторженность ее интонации прозвучала особенно громко.
Стас чуть смущенно улыбнулся, будто только что сказанное было комплиментом в его адрес. Впрочем, наверное, так оно и было. Во всяком случае, интонация точно принадлежала только ему.
Он отпил пару глотков вина и продолжил:
– Художественная литература ужасно далека от народа. Вымысла, подтасовок и глупого вранья в романах больше, чем в сплетнях старушек у подъезда. Дистанция между реальными событиями и описанными в книгах – колоссальная. Я говорю не только про исторические персонажи, а про все персонажи, хоть немного претендующие на реалистичность. Разница в описаниях чувств и тем, как реально чувствуют люди, примерно такая же, как разница между реальными отношениями Бекингэма и Анны Австрийской и теми, которые описал Дюма. Да, вроде бы и в романе, и в жизни это называется одним словом – любовь. А по сути роман не имеет отношения к реальности. Это лишь игра воображения господина Дюма, его фантазии, отчасти галлюцинации, иногда просто бред. Все, что делают писатели, может быть интересно только их психоаналитикам, да и то при условии, что психоаналитикам хорошо платят. К этому нельзя всерьез относиться. Мы же не относимся всерьез к мультикам. Беллетристика – это мультики для взрослых. Я давно не читаю романы. И вам не советую. Есть неплохие мемуары. Практически вся западная психологическая литература довольно популярно написана. В таких книгах меньше жонглирования фактами, эмоциями и словами, и поэтому больше жизни.
– Какой Париж замечательный город! – не к месту воскликнула Кристина. Что в переводе, конечно же, означает: «Я хочу в Париж!»
Почти весь вечер она мило скучала, какое-то время ей это даже нравилось, но потом надоело.
– Я хочу в Париж!
Что в переводе, конечно же, означает: «Ну, когда же и мы полетим в Париж!»
Следующую фразу Кристина говорит уже с вызовом и как-то подозрительно сильно обнимая мою шею:
– Ну, когда же и мы полетим в Париж!
Что в переводе означает непереводимую игру слов с использованием гламурного мата.
Я не стал дожидаться, когда изящная нецензурщина оскорбит слух ни в чем неповинных хозяев этой вечеринки, и сказал:
– Твое черное вечернее платье очень подойдет для нашего посещения Гранд-Опера!