Он даже улыбнулся тому, как легко на нем начинает нарастать
профессиональная короста. Он ввязался в это дело из-за совсем юной
девушки, чьего лица даже никогда не видел и которая была во многом
сама виновата. А теперь уже проходит мимо потенциального
беспредела.
«Еще несколько шагов дальше по этой дороге — и я начну
кого-нибудь крышевать, как это делал Садовский. И закончу примерно
так же, как он…
Ну что ж, простите меня, славные жителей Грачевки! Других героев
у этого города для вас нет!»
Когда-то, едва ли не при царях, здесь выделяли участки под дома
для работников железной дороги. Железная дорога была все там же, а
вот Грачевка изрядно размножилась, так что тут и там в ней можно
было наткнуться на следы индустрии, а иногда просто на что-то
случайное и кирпичное. Вроде того здания в два этажа, к которому он
сейчас приближался.
Ошибки быть не могло. Других кирпичных складов высотой в два
этажа от остановки было не разглядеть, сколько бы он ни
старался.
Снег на Грачевке убирали по американскому образцу — от порога до
выхода, а на обочинах пусть себе копится. Сейчас, когда потеплело,
возле остановки уже не громоздились Гималаи неприступных сугробов,
но все равно пробираться через раскисший снег было утомительно
медленно. Казалось, что он шагает по болоту.
И все-таки он добрался.
Склад за оградой казался совершенно безлюдным. Так что он мог
попытаться войти через ворота.
Афганец напомнил себе, что вся Грачевка кажется сейчас
совершенно безлюдной. А между тем люди тут есть. И они могут даже
хорошенько тебя отмудохать за испорченную машину, причем делать это
будут регулярно.
Забор был составлен из стандартных секций с ромбиками, какими
обычно огораживали военный склад.
Возможно, это и был военный склад. И училище, и боевой опыт
приучили Черского с уважением относиться к военному имуществу. С
другой стороны, они же открыли ему, какое головокружительное
раздолбайство царит в нашей защитнице рубежей, особенно среди самых
бестолковых призывников, которые настолько ни на что не годятся,
что их посылают склады охранять.
«А что, если, — подумалось ему, — это действительно военный
склад, а Садовский меня обманул. И часовой, прямо по уставу,
сначала окликнет, а потом попросту влепит мне пулю в лоб?
Ну что же. Это будет просто означать, что он меня просто
перехитрил, — мысленно ответил сам Черский. — Причем сделал это
посмертно. На том свете мы встретимся и сможем это во всех
подробностях обсудить».