Нет, пожалуй, говорить он не будет. Ни для кого не секрет, что
большинство таких дел оказываются раскрыты именно потому, что
подельники один одного заложили. А так типовая бандитская разборка,
просто неожиданно результативная.
Официант все равно не сможет сказать, кто он такой. Он видел
Черского два раза мельком и приучен не особенно сильно запоминать
тех, кого обслуживает.
Да, им повезло, что в этот раз их обслуживал другой человек.
Тот, который был прежде, возможно, вспомнит, что за день до этого
приходил милиционер Садовский с каким-то криминальным элементом.
Особых примет они все равно не назовут, волосы были под шапкой,
темные куртки носят сейчас все. Общение с криминальным элементом —
часть профессиональных обязанностей Садовского. Наверняка он
возьмет это дело под свою опеку. И сделает все для того, чтобы в
материалы не попало слишком много. Он же должен как-то сохранять в
безопасности свой скромный заработок.
Проблемы не нужны: ни ему, ни тем, кто сейчас владеет
кафетерием. Поэтому дело будут спускать на тормозах. Ну разве что
сам Садовский зайдет к нему еще раз пообщаться и украдкой спросит,
а не Черский ли это устроил?
А что ему ответить? Правду или изобразить заинтересованность?
Он, конечно, начнет подлизываться. Потому что будет знать с самого
начала, что запугивание не действует.
Черский действительно не знал, как тут ответить, — и просто
отложил это на потом. Вот придет Садовский, так и будем думать.
Он пошел в свою комнату. Не стал включать свет — это был один из
тех вечеров, когда он хотел обитать в темноте.
Черский собирался лечь на диван, но вместо этого поднял диван.
Внутри дивана лежало все то, что вроде бы и нужно, но почти никогда
не пригождается. Например, флажок из детства, который помнил
наверняка еще товарища Сталина. Даже сейчас, в полумраке, он
помнил, насколько этот флажок красный.
В детстве он добирался до этого флажка, только когда родители
доставали что-то из дивана. Было очень весело бегать с этим флажком
и размахивать. И он не успевал даже наскучить. А потом флажок
отправлялся обратно в диван до следующего раза.
И вот прошли годы, и диван уже давно другой, и родителей на
свете нет. А флажок все тут же лежит. Но больше не радует.
То, что ему было нужно, содержалось в объемистом чемодане. По
закону все это полагалось хранить, конечно, в сейфе, но он был
уверен, что на зарплату журналиста хороший сейф не купить. Да и
закон едва ли разрешал ему таким владеть. И вообще надежность была
обеспечена только тем, что никому и не придет в голову это здесь
искать.