Томми поднял руку.
– Они разрушили Лос-Анджелес? В смысле, буквально?
– Думаю, время метафор прошло, – ответил Коул. – Лос-Анджелес – это гора горящих обломков. Если хотите – отправляйтесь туда, но военные контролируют границы и шоссе, а еще у них в руках и топливо, и еда, какие там еще остались. А значит, ваша жизнь чертовски усложнится, если вы не найдете себе безопасное место.
Думаю, дети были в самом деле слишком потрясены, чтобы плакать. Они обменялись ошарашенными взглядами, явно пытаясь осмыслить услышанное.
«Жизнь впроголодь этому тоже не способствует», – подумала я, глядя на то, как из-под промокшей от дождя рубашки Кайли торчат ее тощие бедра.
– А там, куда мы пойдем, безопасно? – спросил Пэт.
– Скажи им правду, – резко сказал Лиам. – Возможно, это действительно будет безопасное, надежное место, но у нас всегда будут мишени на спине. Ты никогда ни делаешь ничего просто так, по доброте душевной. Так в чем же подвох, а, Коул? Они пойдут с нами и должны будут драться? Они будут отрабатывать еду и постель?
– Ну, если смотреть на вещи реалистично, мы все будем довольствоваться спальным мешком, – бросил Коул, и в его голосе слышалось раздражение, – но никакого подвоха нет. Если они захотят обучаться, мы будем их обучать. Если они захотят драться – кто я такой, черт побери, чтобы их останавливать? Но мне кажется, что эти дети уже многим пожертвовали, чтобы узнать наконец о причинах ОЮИН и «лекарстве» от этого. И еще мне кажется, что им самим будет непросто найти другую группу, которая поможет вернуться к родителям.
– Не манипулируй ими, заставляя думать, что это…
– Что? – тихо спросила я, отводя его в сторону. – Единственный способ выжить? Лиам… Я понимаю, что сражаться опасно, но и жизнь, какую они ведут сейчас, тоже опасная, верно? Болеть, голодать и все время находиться в бегах? Им необязательно оставаться на Ранчо. Если они захотят, мы их отпустим, как только придумаем безопасный способ это сделать.
Его лицо исказилось от боли: если Лиам с трудом свыкся с мыслью, что во время операций Лиги меня могли схватить, получится ли у него смириться с такой же судьбой для Зу? Неважно, как сильно Ли хотел бы увидеть освобожденные лагеря, узнать, что лекарство действительно существует. Первое, о чем он думал всегда, это о том, чтобы самые дорогие ему люди были в безопасности.