Словно мазохист, он в мельчайших деталях разглядывал снимки снова и снова, будто надеясь уловить что-то невидимое глазу, но картинка была до противного ясной и выразительной, не оставляя большого простора для фантазии. Данил не сомневался, что снимки сделаны сегодня, более того, вероятно все происходило прямо сейчас. Рядом с Викой он узнал ненавистную Василису, обвившую, словно гадюка, своего кавалера в строгом темном костюме.
Телефон в руках завибрировал, вырвав его из алого марева, которое постепенно начало застилать глаза.
«все они шлюхи»
«кто это?»
Вопрос был риторическим, ведь Данил точно знал, кто настолько безумен, чтобы устроить шпионскую слежку за незнакомым человеком. Этот парень привязался к нему как пивка, ничего не зная о праве на приватную жизнь и очевидно пытаясь спровоцировать Данила.
«Дружеское одолжение. Не благодари»
Нет, он точно не был ему благодарен за снимки. Сейчас Данил вообще не был способен ни на какие положительные эмоции. Он нажал на вызов, желая выплеснуть на «фотографа» всю бушующую внутри ярость, еще совсем недавно тлевшую внутри как попустительное раздражение. Но длинные гудки тут же сменились короткими – номер был отключен.
Зарычав от отчаяния, Данил отбросил телефон в сторону. Тот задел край кровати и упал на небольшой длинноворсовый коврик, чудом не разбившись. Если парень выбрал его в качестве объекта своей травли, то он колоссально прогадал с выбором «жертвы». В эту игру могли играть двое.
Никакого скандала вселенского масштаба не последовало. Данил не прыгнул в машину и не помчался в злополучный клуб, чтобы поймать Вику «с поличным» и устроить прилюдную семейную ссору. Также, он не стал вызванивать свою неверную девушку, в попытке испортить ей вечерний отдых.
Он просто лег спать, удивившись своему самообладанию. С одной стороны, он убеждал себя, что повестить на уловку чокнутого парня Насти означало поддаться и проиграть, с другой – ему не хотелось никаких драм. Данил ловил себя на мысли, что прежних чувств, воспламеняющих кровь и дурманящих голову, больше нет. Нет, это не означало, что он больше ничего не чувствовал к Вике. Но это была далеко не страсть. Скорее уверенно тлеющие угли – еще горячие, но уже без внезапных всполохов открытого пламени. Их отношения давали все больше дыма и меньше тепла, заставляя бояться момента, когда им совсем станет холодно рядом друг с другом.