Послышался тихий стук в дверь, и в комнату вошла Анна. На ней было пальто.
– Я так больше не могу, – выпалила она. – Нам нужно срочно найти паб.
Я и Анна договорились, что просто немного пройдемся, на деле же протопали целых две мили до ближайшего городка. Мы быстро шагали по неосвещенной дороге, радостно подставляя лица свежему ветру. За все время нам едва пришлось перекинуться парой слов: оба были заняты тем, что пытались разглядеть в сгустившихся сумерках хоть какие-то признаки человеческой жизни.
Крошечный Саутволд словно вымер. Живым казался лишь зажженный маяк, который неуместной громадиной возвышался над городом, бросая вызов бледной луне. В могильной тишине мы слышали лишь отзвук собственных шагов и тихий шелест волн.
– Наверное, все уже закрыто, – предположил я.
– Нужно еще поискать, давай пройдем вглубь, – сказала Анна, и мы свернули в сумрак очередной мощеной улочки.
После долгих бесплодных поисков, уже готовые сдаться и вызвать такси, чтобы попытать счастья в другом городке, мы зашли за угол и увидели льющийся из окон свет: это была гостиница с пабом на первом этаже.
Мы открыли дверь и застыли на пороге, не веря собственному счастью: приглушенный свет, оживленные голоса, успокаивающее позвякивание игральных автоматов – наконец-то мы нашли островок жизни. В углу паба расположилась шумная компания местных в свитерах с оленями и красных колпаках.
– Что ты будешь?
Мне пришлось почти кричать, чтобы перекрыть громогласных завсегдатаев у барной стойки.
– Бокал светлого и, наверное, двойную порцию чего-нибудь еще.
– Что-что?
– Двойную порцию чего-нибудь крепкого.
Я засмеялся. Анна никогда и не пила толком, я даже не видел ее по-настоящему навеселе.
– Ладно. А я буду пиво.
– Хорошо, – ответила она и почему-то напомнила мне своего отца.
Некоторое время она разглядывала бутылки и затем сказала:
– Джин. Думаю, я буду джин.
– Понял. – Я махнул рукой, стараясь привлечь внимание бармена. – Значит, пиво и джин.
Анна ткнула меня локтем в бок:
– Двойной джин, Роб. Это должно быть две порции джина в одном стакане.
– Солнышко, я помню, – улыбнулся я.
Мы уселись за стойкой лицом друг к другу. Анна залпом опустошила стакан с джином, слегка поморщившись, и на ее щеках тут же вспыхнул румянец. Она глубоко вздохнула от облегчения.
– Прости, – извинилась она и отхлебнула из бокала с пивом. – За родителей. Представляю, как тебе нелегко.