Я внимательно смотрел вдаль, словно там должно было произойти что-то очень важное, именно сейчас, в эти минуты разгоравшегося нового дня – будь то явление нового солнца или рождение Афродиты из морской пены неугомонного прибоя. Что меня сюда манит? Я не мог это объяснить, кому бы то ни было или даже самому себе. Хотя, наверное, я лукавлю. Я наверняка знал причину, которая изменила весь мой жизненный уклад, прежде расписанный и размеренный, подобно расписанию пассажирских поездов на железнодорожном вокзале. Это, как меч, острым клинком своим делящий жизнь на то, что было «до» и то, что стало «после». Это, как временной континуум, портал параллельных миров, сходящиеся в одной точке; это, как вспышка «сверхновой», как невиданное цунами, мощным разрушительным вихрем пронесшееся по судьбам и душам людей, которые уже никогда не будут жить, как прежде. Уже не будут так смеяться, не будут так беззаботно засыпать и тратить себя на всякие малозначимые мелочи. И глядя навстречу восходящему солнцу, совсем неземные и насущные мысли будут посещать их головы и будоражить их умы. И никогда они не услышат тишину и не испытают покой. Может, потому, что они живут благодаря тем, кто умер за них? Ведь, Жизнь и Смерть – это, как день и ночь, что неотделимо одно от другого, как тепло от костра или холод от Вечности Вселенной. Каждый путь имеет свое логическое завершение. А каждый конец есть начало чего-то. Может, это и есть разгадка Вечности Бытия? Как это море, это солнце и эти звезды?…
Почему я приезжаю сюда?
* * *
В дождевых лужах, словно в зеркальной комнате, ослепительно ярко отражалось по-весеннему теплое напористое солнце. Это отражение резало глаза, отбрасывало солнечные зайчики, заигрывая со стаями пикирующих с голых деревьев воробьев. Однако окна кабинета моего начальника выходили не на солнечную сторону, поэтому здесь царил полумрак и веяло неприятной сыростью, отчего мне становилось не совсем уютно. Я уже начинал немного нервничать, непривычно ерзая на жестком казенном стуле.
– Скажи мне, ну что может случиться с офицером штаба группировки, а? – шеф имел вид ребенка, убеждающего несговорчивую мамашу купить ему еще килограмм шоколадных конфет. Но, боюсь, этот «килограмм» теперь мне «боком встанет».
– В том-то и дело! Что я там буду делать? С бумажками воевать? Компьютером командовать?