— Добрый день, Степан Митрофанович!
— бодро приветствовал я и остановился в нескольких шагах от его
стола, ожидая дальнейших указаний.
Главный лекарь выглядел таким же
уставшим и озабоченным, как в прошлый раз. Такое впечатление, что,
когда я вышел, время в кабинете остановилось, а теперь я вернулся и
оно снова пошло.
— Может и добрый, — буркнул он и
указал мне на стул напротив него. — Общались мы тут с некоторыми
коллегами по поводу твоего предложения.
Он на некоторое время замолчал, а я
напрягся в ожидании чего-нибудь нехорошего. Такое впечатление, что
он уже забыл о моём присутствии, углубившись в анализ таблиц и
графиков.
— Я слушаю вас, Степан Митрофанович,
— не выдержался я, когда пауза чересчур затянулась.
— Чё ты слушаешь? Не торопи! —
раздражённо отреагировал он на мою фразу. — Разговор начал даже не
я, а Захарьин. У него видимо всё это копилось в желчном пузыре и
сегодня утром произошло истечение. Он настаивает на повторном
проведении заседания коллегии с целью уличить тебя в мошенничестве.
Мол то как ты заживляешь раны антинаучно и неправильно. И что
маг-лекарь из тебя никакой, что нужно отнять лицензию навсегда или
отправить на обучение повторно.
— Очень интересно, — пробормотал я,
стараясь удержать выбегающие наружу ледяные мурашки, но тщетно. В
тёплом уютном кабинете я ощутил охвативший меня арктический холод.
— И что же меня ожидает?
— На повторное слушание ты не
пойдёшь, успокойся, а то уже бледный сидишь, как снеговик, —
ухмыльнулся Обухов. — Работай себе дальше. Хоть у Захарьина и есть
большие люди в Москве, но, пока что я его начальник и по-другому не
будет. А вот с продвижением твоей методики на официальном уровне
пока придётся отложить.
— Надолго? — спросил я, надеясь
услышать хоть какой-то ответ. Лучше узнать даже про очень большие
сроки, чем полное «нет».
— Ничего не могу тебе на это
ответить. О проведении заседания коллегии с голосованием по поводу
твоего предложения я не стал даже говорить. Судя по настрою
Ярослава Антоновича, он будет стоять насмерть, а скорее всего
подключит к процессу своих москвичей. Тогда и я полечу в тартарары
за попытку распространения ереси, — сказал Обухов, отодвинул стопку
документов и теперь оценивающе смотрел мне в глаза.
Интересна моя реакция на такие
новости? Да пожалуйста!