Пока многоножка регенерировала, свернувшись в шар, я успел убить
вторую свинью. Хотя деревья не смогли задержать демона, они своим
давлением повредили хитин и видимо внутренне органы, так как
насекомое появилось на поле боя, чуть ли не в худшем состоянии, чем
когда собиралась лечиться. Утащив свежий труп кабанчика, многоножка
снова свернулась клубком, но в этот раз оставшиеся животные
собрались защищать ее.
Из-за того, что звери не могли покинуть свой пост, им сильно
досталось от меня, но зато многоножка смогла восстановиться и
порезать все выращенные деревья и отступить с ранеными в сторону.
На свободном от деревьев месте у противников поначалу были хорошие
шансы отбиться, но раны животных давали о себе знать, и поэтому
членистоногое оставалось единственным серьезным противником.
Пока я не успел захватить контроль над поляной, многоножка
схватила в свои объятья медведя и, свернувшись, приступила к
трапезе. Оставшиеся два кабанчика уже не могли защитить своего
босса от меня, поэтому быстро обезвредив их, я уделил все внимание
выращиванию новых деревьев. В этот раз я сумел обеспечить
насекомому переростку повышенное давление и должен был его
раздавить, но многоножка все же сумела вырваться.
Получив остатки жизненной силы медведя, насекомое стало временно
сильнее, но при этом потратило много времени на поглощение. Хотя
членистоногое получило больше сил, но ее защита осталась прежней и
сильно повредилась, когда многоножка выбиралась из плена. Снося
теперь толстые верки с одного удара, насекомое решило сбежать и,
проделывая своим перемещением целые просеки, стремилось к выходу из
осколка.
Хотя теперь у меня не было шансов схватить верткую многоножку,
я, зато мог легко добраться до ее мягкой плоти. Создавая шипастые
преграды на пути демона, я пользовался любыми задержками в его
передвижении и выращивал множество ветвящихся шипов, которые
проникали в многочисленные трещины в панцире.
Как бы не старалась многоножка сбежать от меня, ей оставалось
только страдать все больше и больше с каждым новым пройденным
метром. Вначале у нее стали отказывать задние конечности и ей уже
приходилось тащить за собой тяжелый груз, а после и вообще рухнуть
без сил.
Сжегши остатки энергии, многоножка так и не смогла добраться до
выхода, оставшись умирать, приколотой к земле, как обычное
насекомое. На всякий случай я проткнул ее еще в нескольких местах,
ожидая, что она может восстать так же как животные снаружи.
Вспомнив про зверей, я переместил внимание на двух не съеденных
кабанов, надеясь увидеть их на месте.