– Ну мне и свезло, – пробормотал Климов, запирая гараж.
После бесконечной череды неудач и трагедий эта находка чуть ли не тянула его в пляс. Он посмотрел в сад, закурил сигарету, вздохнул. Его ждали сугробы, морозы и долгая, темная уральская ночь. Слабо светящиеся окна кухни звали к себе. Если б еще осталась Татьяна…
Когда-то давно, еще в училище, он придумал для себя странное разделение: на свете существуют «женщины весны» и «женщины зимы». Жену он выбрал себе из первой категории и долгие годы был вполне счастлив… До той самой автоматной очереди, что навсегда разделила его жизнь на две части: до и после. Женщин второго типа Ян всегда инстинктивно сторонился, в чем-то даже боясь их. Он, случалось, спал с ними, но ни в коем случае не стремился к продолжению отношений. В те годы он не видел настоящих зим и не испытывал страха одиночества. Наоборот, он ломился сквозь любую бурю, испытывая на прочность свою волю, разрывая к чертям свои страхи, – и лишь улыбался, ощущая себя победителем.
Сейчас все было по-другому. Он хотел снова втянуть носом запах ее дешевых турецких духов, зарыться пальцами в крашенные в нелепый «блонд» волосы, прикоснуться к чуть пухлым рукам. Он хотел, чтобы она была рядом – она, с такими широкими, пошлыми и «немосковскими» лодыжками, с тщательно скрываемой косолапостью… И еще: в каком-нибудь теплом халате с полосками.
Здесь, в этом доме. Накануне зимы. Он не знал и не мог знать, что ждет его этой зимой. Дом стоял перед ним, слабо светясь верандой. Ян вздохнул. Сегодняшний день снова зиял пустотой, особенно отчетливой после отъезда Татьяны. Можно было позвонить Сомову и попросить «приятных дам», благо денег хватало надолго – но не было ни малейшего желания.
В слабеющем послеобеденном свете Ян запер гараж и поплелся на кухню. На пороге он вдруг поднял голову вверх. Слева от него находилась деревянная лестница, ведущая в мансарду. Пыльная, грязная, заросшая местами паутиной. Крашенная когда-то коричневой краской, которая сохранилась вполне недурно.
Климов нашел под раковиной две новенькие половые тряпки – точно, Танька купила вместе с яйцами, – смочил одну в ведре, прихватил вторую, сухую, и начал отмывать ступени, медленно поднимаясь. Шагал осторожно – кроссовки скользили по мокрым ступенькам. Спускаясь вниз, он вытирал ступени насухо. В училище приходилось мыть и не такое. И за старшекурсниками тоже – это только в кино в советских военных училищах дедовщины не было…