Быстрыми движениями Дауд снял одежду и снова сел рядом с машиной. Он глубоко вздохнул, положил руку на гладкую поверхность капли и легонько нажал. После кратковременного сопротивления рука до локтя погрузилась внутрь, и он пошевелил ею в теплом веществе, которое казалось одновременно мокрым и сухим. Кожу руки слегка покалывало, а затем она онемела. Онемение поднялось до плеча и внезапно охватило все его тело. Пока он боролся с паникой и непреодолимым желанием вырваться из машины, онемение дошло до головы, и он рухнул на пол.
* * *
Они сказали Дауду, что он не будет видеть сны, но, так или иначе, он их видел. Ему снилась мама, которая умерла в результате теракта-самоубийства в Могадишо, когда ему было четыре года. Ему снились братья и сестры. Ему снились Отец и Дядя, которые потратили большую часть своей жизни на планирование этой операции, до конца не осознавая, что в один прекрасный день получат то, что на самом деле приведет к ее осуществлению.
Со временем дыхание Дауда замедлилось, а затем полностью остановилось. Сердцебиение утихло. Машина вырастила в его теле тонкие усики, передающие кислород в мозг. Его кожа загрубела, становясь жесткой и все более плотной до тех пор, пока его черты не исчезли. Два дня спустя он лежал в безликом черном коконе. Внутри кокона энергично работали крошечные машины, разбирающие его на микроскопические части. Пока ему снился рассказ Дяди о Европе и ее многолетней войне против людей, которые не были европейцами, его мозг плавал в густой смеси клеток и неистово работающих нанотехнологических штучек.
– Мечта гусеницы стать бабочкой столь же иллюзорна, – говорил ему Дядя, – что и память бабочки о пребывании в теле гусеницы.
Над его головой постепенно закрывалось отверстие во внешний мир.
* * *
Дауд открыл глаза, сделал глубокий вдох и, не двигаясь, подвел итоги. Он чувствовал себя тепло, комфортно, чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Ничего не болело. Он согнул пальцы рук и ног, и, кажется, все функционировало. В какой-то момент машина отпустила его руку.
Очень медленно и осторожно Дауд сел и испытал внезапную волну дезориентации. Ноги, попавшие в поле его зрения, были белыми как мука. Он пошевелил пальцами, и, казалось, он их контролирует, но это были не его пальцы. Он поднял руки и поднес их к глазам. Они были тонкими и белыми, с аккуратными розовыми ногтями. Он перевернул кисти рук и посмотрел на ладони.