– Не помню, – ответила Мейси. – Если бы у тебя была сестра, ты бы поняла, что она способна достать тебя так, как никто другой.
– Жалко, что у меня нет сестры, – сказала Бекки.
Пчела выбрала именно этот момент, чтобы сесть на трубку телефона. Не задумываясь, Мейси махнула мухобойкой. Пчела скользнула на пол, совершенно неподвижная.
– Ты убила пчелку? – Бекки произнесла это с таким видом, точно при ней умер человек.
– Она жужжала вокруг меня. Я боялась, что она меня укусит.
Бекки забрала мухобойку из руки Мейси и подобрала ею мертвую пчелу.
– Пчела в доме – к гостю. Но если ее убить, гость принесет несчастье.
Мейси смотрела, как Бекки осторожно отнесла маленькое тельце к задней двери, а затем выбросила на траву. Она повесила мухобойку на стену и повернулась к матери:
– Ты в-в это в-веришь?
Бекки заикалась только когда нервничала или была сильно расстроена. Мейси почувствовала себя виноватой.
– Конечно, нет, милая.
Пару секунд дочь молча смотрела на нее.
– Я п-пойду оденусь.
Мейси слышала, как скрипит каждая ступенька, отмечая медленные шаги Бекки вверх по лестнице.
Когда она вернулась на задний двор, неся матери соломенную шляпу с широкими полями, дедушка уже поставил рядом с Берди старый шезлонг. Постороннему показалось бы, что они мирно беседуют. Но, подойдя ближе, Мейси услышала, как мать напевает мелодию из шоу, а дедушка рассуждает о прошедших недавно дождях и о том, как они могут повлиять на урожай ниссового меда.
– Вот, подумала, ты захочешь шляпу, – сказала Мейси, надевая шляпу матери на голову. Слегка поправила.
Даже в таком возрасте Берди оставалась тще-славной и тщательно оберегала красоту, которой всегда славилась. На ее коже, с детства укрытой от солнца благодаря заботам чересчур опекающей матери, морщин было мало, а темные глаза ничуть не поблекли. Каждое утро она тщательно наносила макияж, который регулярно покупала в Джексонвиле, когда Мейси ее туда возила.
Поскольку Берди больше не общалась обычным способом, люди часто спрашивали Мейси, как она ее понимает. Но у Мейси была целая жизнь, чтобы изучить свою мать, расшифровать ее. Понять, как она, лишенная материнского инстинкта, надеялась вырастить двух дочерей. Попытаться разгадать ту женщину, которой была ее мать раньше, до того самого момента, как ее жизнь десять лет назад сошла с рельсов, отправив в мир фантазий и грез, откуда она, по-видимому, не желала возвращаться.