Бенедикт нахмурился.
- Хвала богам, что разум вернулся к тебе, а ты вернулся к нам, оставив службу. Я же хочу напомнить о том, что тебе уже двадцать девять лет, – герцогиня сделала паузу, словно надеясь, что сын проникнется ее словами. Но на лице лорда Кэшема не дрогнул ни один мускул и тогда женщина, вздохнув, сказала:
- Пора остепениться. Пора завести семью. Мы с отцом не вечны и, знаешь ли, хотим взглянуть на внуков.
Она сделала широкий жест рукой, указывая на зал, заполненный гостями.
- Весь цвет нашего города. Все юные леди из самых благородных и родовитых семей собраны здесь исключительно для тебя. И каждая из них, поверь, каждая будет рада стать твоей женой.
- У меня, к слову, подобного выбора не было, - добавил герцог и супруга тут же одарила его гневным взглядом.
- Вы недовольны семейной жизнью, Ваша Светлость? – спросила она с шутливым возмущением.
Вместо ответа герцог примирительно поднял ладони, словно давая понять, что более не станет вмешиваться в разговор матери и сына.
- Итак, выбирай. Я уже приметила несколько очень хорошеньких девушек. Многие из юных леди недурны собой. Я же не заставлю тебя идти сразу же под венец из этой залы, - улыбнулась герцогиня.
- Правда, матушка? Но что-то подсказывает мне, что вы вполне способны на это, - ответил с улыбкой лорд Кэшем.
- Будешь много говорить, так и поступлю, - она сдвинула брови, но и сын, и отец, прекрасно понимали – герцогиня Астер не злится.
Бенедикт вздохнул.
- Хорошо, я посмотрю. Но не более того, - согласился он и довольная маленькой победой, герцогиня сделала знак глашатаю, который вышел вперед, собираясь оповестить собравшееся общество о приходе хозяев дома.
Едва семейство Астер переступили порог залы, а в воздухе застыли слова глашатая, как наступила тишина. Вмиг смолкли все разговоры. Затих смех, и музыканты заиграли так тихо, что были едва слышны. А затем волна благородных господ поприветствовала вошедших. Мужчины поклонились, а женщины сделали глубокий реверанс.
Кэшем лениво окинул взглядом зал, полные преклоненных гостей, и вдруг заметил одинокую девичью фигуру, застывшую одиноко над морем склоненных голов и спин.
Девица с любопытством глазела то ли на него, то ли на его родителей и все длилось несколько секунд, прежде чем кто-то дернул ее за руку, словно призывая опомниться.