– Я тебя не съем, – вдруг добавил он.
– Спасибо, это воодушевляет.
– Ну так что, принимаешь моё приглашение?
– Мне надо подумать. Я хотела уехать из Москвы. Меня там больше ничего не держит.
– А я не в Москве живу, – улыбнулся, засветив передо мной клыками.
– Ваш сын на вас непохож.
– Кхм. Я напрягся даже.
– Нет, вы, конечно же, похожи. Черты лица, например. Я про характер. Он другой. А с вами проще, я о вас ничего не знаю, а мне спокойно.
– Виктория, вы обворожительны, но, я женат, если что. Дважды, – игриво поиграл бровями. – Просто ты не знала, каким я был до встречи с Леной. И слава богу.
– Все так плохо?
Он начал расстёгивать верхние пуговицы рубашки. Сперва я не поняла, что происходит. Потом опешила. Да нет, охренела! Он чего ради вздумал раздеваться? Но оттянув ткань, демонстрирует шрам.
– Это первый подарок от Лены, – следом достал рубашку из брюк и приподнял, демонстрируя живот и длинную белую полосу. Похоже, шрам от ножевого. Я вздрогнула. И он еще собирался меня знакомить с этой Еленой? Боже упаси! – И это тоже. Пожизненные татуировки как напоминание о ее вечной и страстной любви.
Я даже протрезвела от мощного удара шампанского в нос.
– Не понимаю. Это была самозащита или она убийца?
– Она пыталась меня убить, хотя, думаю, может, и не пыталась. Просто показывала свою смелость и серьезность, чтобы я, наконец, отстал от нее и отпустил.
– А вы что украли ее?
– Раньше так было принято. Нашел истинную, на плечо и в берлогу.
– О боже. Если бы Руслан так поступил, я бы не поскупилась на такого рода татуировки.
И вот зачем я сказала это отцу Руслана?
– То, что мы пережили, это совсем не комедия. Было тяжело. Я не хотел, чтобы у тебя с моим сыном было подобное, и говорил ему не тянуть с правдой.
Сжав челюсть, я отвернулась и посмотрела на облака, которые были на одном уровне со мной. А разделяло нас какое-то железо. И мне бы хотелось думать о прекрасном, возвышенном. Мы же в облаках! Но все сводилось к Руслану. И боль. Тупая, ноющая боль во всем теле, в сердце и в тех местах, где он меня касался. А боль эта была оттого, что тело знало, такого больше не будет.
– Я старше Елену на двадцать лет, ей впору быть женой моего сына, а природа распорядилась так, никого не ставя в известность, никому не давая выбора. Я бы мог ее оставить, но тогда бы пришлось вселить себе пулю в лоб, а жить все-таки хотелось.