Сестру очень злит, что она не может руководить мной, поэтому она не единожды вымещала на мне свой гнев физически.
Но несмотря на то, что во мне нет никакой магии, мне кажется, я умею общаться, не раскрывая рта, только не могу быть в этом до конца уверенна. Я боюсь общаться так с кем-то из своей семьи и на это есть свои причины.
- Снова лепёшки чёрствые? - строгий голос отца заставляет вернуться в реальность.
- Дорогой, за обучения девочек нужно платить, нам просто необходимо потуже затянуть пояса.
- По заводили прихлебателей! – отец смотрит прямым взглядом в мою сторону.
Руки невольно начинают дрожать и из чашки, что я несла к столу, стала выплёскиваться каша прямо на пол.
Вдохи главы семьи стали громкими рваными и глубокими, а значит, сейчас именно мне не поздоровится…
В доме стояла полная тишина, все знали, что в такие моменты нельзя высовываться.
В этот раз отец был более жесток чем обычно. Свою силу он не сдерживал, бил от души — от всей своей чёрной души.
Главным условием было не произносить ни звука, крики и плачь, отца так же дико раздражали. Поэтому стойко перенеся в очередной раз жестокие побои, я сейчас лежала в углу кухни, у края горячей печи и не смела даже пошевелится, да в общем-то и не могла я.
Лишь под утро, как только мама убедилась, что отец крепко заснул, она тихонько смыла кровь с моего лица и попросив в тысячный раз не сердиться на отца дола мне попить и кусочек лепёшки. Мы обе знаем, что отец не позволит мне, ни пить, ни есть, как минимум до следующего утра.
2. 2 глава
На утро глава семьи сделал вид, что ничего не произошло. И даже позволил мне позавтракать, правда не за общим столом.
- Нечего рожей своей аппетит нам портить тут.
А рожа, как выразился отец, действительно была – рожей! Разбитые опухшие губы едва ли не на пол лица, на правой щеке огромная гематома, на левой чуть поменьше. Мама не хотела позволять мне смотреться в зеркало, но понимала, что я всё равно посмотрю на себя, уступила.
- Отец, — Рой первый, кто осмелился заговорить, — Что произошло?
- А что произошло?
- Ты ведь не просто так проучил вчера нашу приживалу?
На самом деле Рой не относится ко мне плохо. Сейчас он говорит именно таким пренебрежительным тоном, чтобы отец снова не разозлился.
- Да уж! - снова напрягаюсь ведь мужчина явно вновь вскипает. — Вот, Патриция, взяли сиротку, обогрели, кормили, поили с нашего стола, а эта грязь нашу дочурку обскакала.