В сердцах топнув ногой, страдалица отвернулась от ушедшего в несознанку похитителя и направившись в комнату приступила к повторному осмотру – где-то тут должен быть её телефон. Нужно срочно позвонить родным - предупредить их, чтоб не волновались, у неё всё в порядке (уж по сравнению с зятем Рампала и бедняжкой Линнет – всё просто замечательно!). Во всяком случае, пока.
– Что ты делаешь? – устроившись в большом, мягко блестящим атласом кресле, Рампал наблюдал за торопливым мельтешением Майи по комнате. Заглянув в последний ящик большого комода, на вид ооочень старого и ооочень дорогого, Майя снизошла до ответа.
– Ищу свой телефон. Ну, то есть папин. Мой же вы разбили…
– Везде посмотрела?
– Ага.
Тяжело вздохнув, Майя выпрямилась и ещё раз окинула взглядом залитую солнцем комнату. – Даже не представляю, куда он…
– А под кроватью искала?
– Точно! – Девушка хлопнула себя по лбу – вот же тупица! Наверно он закатился туда в темноте, пока ЭТОТ её раздева… Так Майя, стоп! Думать об этом сейчас не будем! Бодро заработав локтями и коленками, девушка заползла под кровать размера два икс эль и громко чихнув (убирают тут всё же не ахти. Надо бы пройтись тряпкой), сообщила,
– Неее, тут тоже нету. Ух, пыли то…
Фраза, прозвучавшая следом из уст Руана Рампала имела два последствия. Первое – Майя резко подскочила и крепко приложилась затылком о металл перекрытия кровати - «Ой!». Второе – первоначальный план по самоубийству был сменён на план убийства одного подлейшего и коварнейшего существа – демона в человеческом обличии! Заявившего ей,
– Конечно! И как я забыл? Твой телефон в гостиной, на первом этаже.
Выбравшись из подкроватья и метнув на Рампала быстрый взгляд полный непередаваемого презрения и обещания страшной мести, Майя развернулась на голых пятках и энергично прошуровала к двери, искренне надеясь, во-первых – не встретить по пути никого незнакомого, во-вторых – найти что-то похожее на обувь. А если повезёт, то и одежду.
Однако сегодня Майе везло как утопленнику. В огромной гостиной на первом этаже, застеленной приятно щекочущим ступни ковром, ни одежды, ни её нарядных туфелек (надетых впервые по случаю Дивали) не оказалось.
Старенький мобильный отца нашедшийся на большом низком столике, полностью покрытом сложной вязью резьбы, вызвал первоначальный вскрик радости, быстро сменившийся на горький стон.