Через двадцать минут, когда бабуля умылась и причесалась, я разливала ароматный травяной чай по чашкам, которые привезла из Питера, где жила и училась большую часть года.
Бабушка Глаша похудела за все это время еще сильнее. Глаза впали, кожа обвисла. Пропала жизнерадостность. Бужу ее каждое утро и слышу, какой у нее плохой сон. После завтрака Глафира Ивановна тоже идет отдыхать. Я понимаю, что ей бы в больницу лечь, но упрямая женщина говорит одно:
— Когда время придет, все мы ТАМ будем. Мое пока не настало.
В восемьдесят лет, она считала себя еще молодой. Бодрилась, пусть и без энтузиазма. Сложно наблюдать за любимым человеком и понимать: ее век скоро закончится. А ведь лет десять назад еще платья носила яркие, да реснички порой подкрашивала.
Ба доела блин и причмокнула.
— Уж очень вкусно они у тебя выходят. Твоему будущему мужу повезло: воспитала ему хозяйку. Правда, у вас слуги будут, но это не мешает устроить романтический ужин или завтрак.
— Ба, какой муж? Какие слуги? — Засунула в рот клубнику. — Мне еще учиться два года, плюс карьера. В двадцать и замуж? Нет, пожалуй, воздержусь.
— Не доучишься, тыковка. Сон мне приснился нехороший. Замуж выйдешь, да жить будешь хорошо. Нескоро правда, да и путь твой тернист, но в итоге счастье тебя настигнет.
— И почему он плохой?
— Так в мир другой попадешь, в магический.
Так… Бабушка вчера смотрела «Тайные знаки Вселенной». Надо срочно удалить этот канал.
— Хорошо ба. Но пока я там не окажусь, учиться буду, — взяла блин и обильно смазала его сметаной.
— Умру я скоро. Вот как случится это, иди к заброшенному колодцу и три раза скажи: «Верни меня в мир первородный, срок заточения Сириусов истек».
— Ага, — поддакнула я бреду бабули Глаши.
— Ты не бойся, когда тебя затянет. — Бабуля ласково улыбнулась и прищурилась. — Это нормально. Наша земля плодородна, но тащит корнями к себе. И если ты не уйдешь, то тут так и останешься. Не даст она тебе прорасти и не отпустит. В мир родной вернуться надо. Исправить то, что сделали наши предки.
— И что они натворили?
— Открыли врата Кхарха и пытались захватить мир. Я мелкая была, как и дед твой. Мы дальними кузенами считались. Меня и его помиловали, но отослали на Землю. Запретили нам и нашим детям покидать пределы Ольховки. Но ты-то мне не дочь. — Старушка печально вздохнула и пригладила скатерть. — Маша-то бездарностью родилась, а боги больше деток не послали. Зато вот есть внученька. В тебе,родная, чувствуется стать и магия. Порода. Аристократия.