Получается, мне здесь нечего больше делать. Даже если я ошибаюсь с выводом,– подумала я, – то все равно надо уходить. Нет смысла участвовать в грязной возне ради интересов едва знакомого человека, который, к тому же, совершенно не заинтересован во мне. Не стоило и начинать! О таких ситуациях говорят: не было бабе хлопот, так купила порося!
Миссурск, 12 февраля
Мне не хотелось больше никого видеть, и ни с кем разговаривать в штабе Алфеева. Поэтому я приехала с утра пораньше, когда там дежурит только Любовь Петровна.
– Это мои материалы, собранные в поездке по округу. Я систематизировала их и снабдила необходимыми пояснениями, – сказала я, и выложила папки на стол. – Передайте их Жарову. Всё! Я больше не приду. И зарплата мне не нужна.
От неожиданности пожилая женщина не нашлась что сказать и лишь согласно кивала головой.
Так будет лучше, – твёрдо сказала я самой себе и вышла на улицу.
Солнце ударило в глаза. Прищурившись, я повернулась лицом к освежающему ветру. Всё ликовало во мне от чудесного ощущения легкости и свободы. Это хорошо, – что я вовремя ушла, – нечего не потеряла, и мне не о чем сожалеть! – думала я, ощущая как благо освобождение от забот и размышлений об Алфееве и его избирательной кампании!
Домой я возвращалась пешком. За время жизни в Москве я успела забыть Миссурск, который, честно говоря, толком и не знала. Мы с Матвеем приехали сюда сразу после университета, потому что здесь жил мой брат Сергей, а так же потому, что здесь нам сразу дали квартиру и предоставили садик близнецам.
То был очень напряженный период в нашей жизни. Я крутилась между домом, близнецами и работой, изредка выходя за пределы микрорайона, в котором проживала.
Да и желания знакомиться с этим глубоко провинциальным и очень бедным городом у меня не было. Узкие кривые улицы Миссурска были заставлены неказистыми, убогими домами, – не старина, а рухлядь. По разбитым дорогам, выдыхая гарь и копоть, сновали потрепанные ПАЗики, перевозя вечно унылых горожан. Везде была грязь. Даже в местном театре стоял устойчивый запах гниющей древесины, пыли и общественного туалета.
С тех пор здесь мало что изменилось. Подлатали кое-где фасады, развесили пестрые вывески многочисленных лавок, да поставили несколько урн. А ведь когда-то здесь был центр государственной власти! Но потомки, принявшие правление, явно не любили ни этот город, ни его жителей.