–Пуся?
–Ее все так зовут. Пуся она и есть Пуся.
Пуся сидит на своей кровати, монотонно гладит рукой по одеялу. Выцветший халат застегнут не на ту пуговицу. Она маленькая, коротконогая, с пухлыми ручками, лицо угрюмое, нос картошкой, глазки водянисто-серые, реснички светлые. Точно Пуся.
–Она тихая, – заверяет Мария.
На вид Пуся еще подросток, но Мария предупреждает:
–Не гляди, что она такая маленькая, ей уже за тридцатник. Самая молодая у нас Верка. Ей всего пятнадцать, из интерната прислали. Там с ней не справляются.
Верка глядит с вызовом. Ничего себе пятнадцать! Девочка – цветочек, борец сумо на отдыхе! Вместо тапочек у кровати – две речные баржи, с сиреневыми бантиками. На зеленом халате ярко красные громадные цветы. Ногти фиолетовые, губы жирно оранжевые, светлые волосы коротко остриженны. Лежит, жует.
А мне бедной все хуже и хуже! Хочется скулить и лезть под кровать.
–Че уставилась? – мило интересуется Верка.
Я поспешно отвожу глаза.
–Поесть притащила? – спрашивает Мария деловито, – здесь совсем не кормят, три раза в день разливают по железным мискам какую-то баланду. Приносят прямо в палату, больше всего, эта еда напоминает тюремный паек.
–Нет, – мямлю я.
–Что же ты, так здесь долго не протянешь.
–Мне не надо долго, – возражаю вяло.
–Теперь уж, это не от тебя зависит, – заверяет Мария.
Моя кровать жалобно скрипит, я чувствую себя жалким лягушонком, раздавленным на тропинке.
–Ладно, давай похаваем, – предлагает Мария и заныривает в свою тумбочку.
На белый свет извлекаются печенье, халва, бутерброды с колбасой и сыром, и даже стеклянная банка набитая пельменями. Другие уже тащат сок, хлеб, огурцы. В углу стоит столик, но табуретка только одна, поэтому пиршество устраивается прямо на кровати. Покрывало мгновенно превращается в скатерть самобранку. Ни тарелок, ни стаканов, дикий пикник на обочине медицины. Все усаживаются на пол вокруг импровизированного стола. Я тоже выбираюсь из своего корыта и присаживаюсь сбоку. Почему-то сразу хочется есть.
–Налетай!
И мы дружно налетаем на бутерброды. И они исчезают, как по мановению волшебной палочки. Следом за ними пропадают огурцы и соленые, и свежие.
Набитые рты вовсе не мешают общению, даже наоборот. Все принимаются болтать не очень членораздельно, но весело.
–Я слышала, к буйным новенького привезли, – рассказывает Мария, – он думает, что он – колибри.