– Иваш, ты собрался нас покинуть? – спросил писарь весело и дёрнул себя за выбивающийся из-под картуза чуб. – Нехорошо, надобно вернуться, пока охрана не осерчала.
Иваш оскалился, как загнанный в угол пёс. Несмотря на то, что Листок явился один, недооценивать его не стоит: хоть об этом и не трубят на каждом углу, всяк в княжестве знает, что писари Харитона – настоящие богатыри. Хотя и Шустр не простой див: в последней битве против одержимых людей бился с Полуночниками наравне с богатырями.
– Меня зовут Шустр, – молвил див, задвигая Иваша за свою маленькую спину и продолжая теребить рукояти мечей. – Слышал о таком?
– А должен был? – Листок улыбнулся, стараясь вывести противника из себя.
– Я известен на все шесть княжеств. Моё мастерство мечника…
– Твоё самомнение известно на все шесть княжеств, – усмехнулся Листок. – Верни книгу, и добровольно идём со мной. Коли объяснишь свой интерес, быть может, мы тебя отпустим.
– А что, и объясню, – проговорил Шустр.
Листок замер, как часто с ним случалось – пора показать все первому библиотекарю. В такие моменты зрачки писаря расширяются, а потом медленно принимают обычный размер. Перед глазами на мгновение все плывёт, в дальнем уголке разума отворяется неприметная дверка, и в голове появляются мысли, думанные не им – после этого первый библиотекарь Харитон может глядеть глазами Листка, может напрямую внушать ему мысли, а если надобно – даже говорить его ртом. Всегда, но не теперь. Листок тряхнул головой – что за чертовщина? Шустр расхохотался.
– Не выходит связаться с хозяином? Можешь не стараться, на меня ваши фокусы не действуют.
Он прикоснулся к золотой цепи на шее. Из-за ворота кафтана показался медальон – золотая четырёхпалая лапа, сжимающая большой чёрный камень.
– Харитон – не хозяин. Мы все служим Руси, – сказал Листок, не сводя глаз с камня. Лихорадочно соображал что делать: «Харитон велел забрать книгу и задержать Иваша. Смогу ли я одновременно вернуть и книгу, и человека?» – Что это у тебя на цепочечке? – спросил, чтобы потянуть время.
– Твоя погибель!
Стрекозиные мечи выскочили из ножен и закружились с бешеной скоростью. Иваш сжался и схоронился в дальний угол полуразрушенного терема.
Хлоп! Раздался негромкий хлопок, и писарь сразу сделался выше. Чуб и полы кафтана невесомо поплыли по воздуху.