– Этого уж я не знаю, какой там у него диагноз. Но Сансеич не стал возбуждать дело. Ну, понятно, не из сострадания к Витьке, – со знанием дела заметил директор. – Там, если в суд залезть, такое вскроется.
Самуил Аркадьевич искренне верил, что у него в фирме не вскроется. Просто нечему вскрываться. Чисты, как дети. Себе в убыток, можно сказать, работают.
Вечером Сергей написал психиатру, контакты которого дал Дима.
Фейсбук почти мгновенно тренькнул в ответ.
Сеанс был назначен на завтра. И никаких скайпов. Только личное присутствие.
– Да, доктор прямо-таки нарасхват, – с недоброй иронией пробормотал Сергей, отпивая теплое молоко.
Когда он перебрался в Москву, он был уверен, что здесь есть все. Рай в самом полном смысле этого слова. И это почти соответствовало действительности. Кроме молока. Хотя ему и в деревне не слишком часто приходилось пить молоко, – у матери никогда не было денег. Но все же, это было чаще, чем в Москве. В этом славном бурлящем, шумящем, шипящем городе настоящего молока не было в принципе.
И все же, даже это подобие молока успокаивало. Давало ощущение спокойствия.
Светло-фисташковые стены вызывали желание уйти. И никогда не возвращаться. Хотя казенная краска давала надежду на то, что, возможно, психиатр настоящий, получивший еще советское образование, а не распечатавший себе диплом с помощью фотошопа, а затем арендовавший яркий офис с навесными потолками и кондиционером.
Евгений Валерьевич дописывал какие-то бумаги. На нем был белый, чуть потрепанный халат. Пластиковый стол, море бумаг. Никаких кушеток и гипнотических маятников.
– Добрый день! Присаживайтесь.
Психиатр указал сильно нервничающему Сергею на стул.
Сергею все это не нравилось. Казенщина какая-то. Да он же только и умеет, что бумаги заполнять. Ладно, к черту.
Он уселся на стул напротив психиатра, как неоднократно усаживались клиенты напротив него самого.
Психиатр сложил руки на столе и вопросительно поднял брови.
Сергей достал из внутреннего кармана пиджака белый конверт с двумя купюрами и положил на стол.
Евгений Валерьевич к нему даже не притронулся, но взгляд его потеплел.
– Итак, на что жалуетесь? – он водрузил на нос крошечные очки и продолжил свою писанину, периодически бросая взгляд поверх очков в толстую тетрадь.
– Да я, честно говоря, даже не знаю, как объяснить…